Проккьо с удовольствием прошел бы мимо, но останавливается и даже изображает некое подобие улыбки.
— Доктор Фалвелла… Хорошо ли провели вечер? Разумеется, я уже обо всем позаботился. Вы и ваша дама целую неделю будете нашими гостями…
Но толстяка этим не возьмешь:
— Инженер заверял меня, что нам закажут номера люкс, потому что в прошлый раз…
— Все правильно, уверяю вас, оснований для беспокойства нет, я уже сообщил в отель, и даже не в один… В Нью-Йорке, Вашингтоне, Лос-Анджелесе вас ждут самые лучшие номера «Хилтон».
— Ну тогда ладно, ладно.
Тучный синьор направляется к блондинке довольно вульгарного вида.
Вот она, его дама. Катитесь вы оба к такой-то матери, и ты, дерьмо, и твоя потаскуха, думает Проккьо, дрожа от ярости. Ублюдок. Сукин сын. Считай, тебе повезло, ты нам пока нужен. Но погоди, мы еще с тобой расквитаемся.
Фалвелла работает в крупной правой газете, на страницах которой освещает проблемы военной промышленности. У него дружеские связи в Пентагоне, и Данелли пользуется им, как пользуется вообще всеми, кто ему может быть нужен. Потому-то Фалвелла и имеет возможность раскатывать по всему миру — за счет фирмы, разумеется: в отчетах эти расходы вносятся в графу представительских. А Проккьо приходится играть при нем роль няньки. В последний раз, в Иране, этот тип накупил уйму серебра я дорогих ковров, и Проккьо был вынужден все оплатить, да еще с улыбочкой: «Какой пустяк, доктор, это же просто сувениры». Тогда его «дамой» была распутная рыжеволосая бабенка. Проккьо уверен, что дамочек к Фалвелле приставляет сам Данелли. Даже он, Проккьо, не посвящен во все дела инженера. Ну и пусть катятся к черту оба.
Сейчас его мысли занимают дела поважнее. Он понемногу приходит в себя и прячет все еще дрожащие руки в отвислые карманы вечернего костюма.
Паоло Адесси и Франка Фульви. С журналистом он, разумеется, сумеет поладить. Отношения с печатью у него всегда носили коммерческий характер. Дело лишь в цене. Журналистов он презирает, но без них не обойдешься. У этого тоже будет своя цена.
А вот девчонка… Тут Проккьо не знает, что и думать, с женщинами он всегда чувствует себя не в своей тарелке.
Появляется генерал Страмбелли; он один, и движением руки подзывает Проккьо к себе.
