— Хорошо, — говорит Илья Захарыч, как будто его это волновало неделю или как будто начальник разведки вчера вышел из больницы после инфаркта.
Хорошо-то хорошо, но облегчения Илья Захарыч не чувствует и поэтому повторяет:
— Это очень хорошо… Желаю, чтобы всегда так было.
— Спасибо, — коротко отвечает Филипп Андреич. Голос у него торопливый, словно он стоит на горячем.
— Значит, вы сейчас на аэродроме? — спрашивает Илья Захарыч, не жалея колхозных денег на телефонную дипломатию.
— Я? Да.
— Дела, заботы…
— Что?
— Я говорю, все в делах, в заботах?
Тогда начальник разведки не выдерживает и кричит:
— Горбов! У тебя ко мне какая просьба? Ты давай не финти. Я тут провожу практические занятия с летным составом, а ты мне баки забиваешь.
Горбов унизительно громко смеется.
— Что? — кричит Филипп Андреич, не разобравшись, и дует в трубку, потому что расстояние, наверно, превращает смех в перещелк, как будто дятел стучит по мембране, а тут еще сам Горбов превращает свой смех в кашель. — Алло!
— Алло, алло! — испуганно кричит и Горбов сквозь шум, наделанный им. — Филипп Андреич!
— Слушаю.
— Филипп Андреич!
— Переходи к делу.
— Филипп Андреич!
— Ну?
— Подними в небо Саенко, Филипп Андреич.
— Зачем? — сразу прорывается очень ясный голос.
— Да, понимаешь, какая закавыка. Это не для нас. Для кино.
— Какое кино? Эй, эй! Алло!
Связь прерывается, и Кузя Второй долго вызывает городскую телефонистку, потом аэродромный коммутатор, а те рвутся к нему навстречу, чтобы пасть замертво и уступить место тем, ради кого они старались.
— Говорите.
— Говорите.
— Какое кино? — кричит начальник разведки. Хитрый Горбов объясняет, что он вовсе ни при чем, что все — киношники и что они снимут и самолет, а это для разведки тоже не последнее дело. Теперь задумывается Филипп Андреич и спрашивает:
— Ну, а как ты там вообще-то поживаешь, Горбов? Кряхтишь?
— Дашь самолет? — спрашивает Горбов.
— Давно тебя не видел.
— Все мои суда с утра в море.
— Вот черт! — вздыхает где-то в воздушной глубине Филипп Андреич. — Тебе ведь нужен Саенко, который всех твоих знает… район знает…
— Для кино это особого значения не имеет, пилота все равно видать не будет, только самолет, — осторожно отвечает наш поднаторевший «пред», — но вообще-то лучше Саенко. Всегда вместе.
— Ну да…
— Ну да…
— А он болен! — сообщает Филипп Андреич. — Понимаешь, какая ерунда. У него зуб болит. Отпустили вырывать.
— Ай-яй-яй! — отчаивается наш «пред».
— Позвони ему домой, Горбов, — советует Филипп Андреич.
