В ответе послышалось лёгкое презрение, сопутствующее тем не менее серьёзному размышлению:
— Я сначала не поверила, так как не думала, что он на такое способен, и только когда она показала укусы, синяки и поклялась…
Показы явно оказались сомнительными, поскольку обвинение закончило допрос с чрезвычайной поспешностью. Патрицию это здорово удивило, с чего бы вдруг? Чего он испугался? И какие такие укусы, разве что собака, ассоциированная с капустой, постаралась? Что же Кайтуся так не устроило?
Адвокат собак не боялся.
— Как вы объясните факт… — начал он осуждающе, листая лежащие перед ним документы. — Сначала вы посылаете пострадавшую к прокурору…
— Она сама! — резко возразила Зажицкая.
— …а потом вы пишете письмо, что Руцкая влюбилась и сама искала встречи с Климчаком?
Враждебность полыхнула из свидетельницы, словно жар из приоткрытой печи:
— Я уже объясняла, что это письмо я написала под диктовку Гонораты!
— Но вы ещё написали, что имело место медицинское обследование, и врач установил у Руцкой нетипичную физиологическую особенность. Другими словами, что она по-прежнему является девицей или никогда девицей не была. Такая естественная особенность её организма Этого Гонората знать не могла, а значит, не могла и вам продиктовать. Откуда вы это взяли?
— Я не знала, мне позже Руцкая рассказала.
— Если вы писали письмо, то знали уже тогда. А откуда узнала Гонората?
— Я не помню… — проговорила она это сдавленным голосом, чуть не плача.
Что там эти три девахи замутили? Патриция кляла Кайтуся на чём свет стоит. Все закулисные интриги от неё скрывал, паршивец! А ведь ознакомился со всеми показаниями, полученными в ходе предварительного следствия. Ничего, она и так догадалась, и ещё ему покажет!
Паршивец как раз включился, наводя на след:
— А разве вы втроём не обсуждали некую новость из прокуратуры?
— Обсуждали. Карчевская упоминала, что получила доступ к документам следствия через одного водителя.
— Это она рассказала о результатах врачебного обследования?
— Я не помню, — стояла на своём Зажицкая после продолжительного молчания всё так же враждебно. И было видно, что никакими хитростями её не сломить.
Сломался судья. Он отпустил свидетельницу и в конце концов проворчал что-то о вызове пострадавшей.
Патриции с трудом удалось оторваться от наблюдений за бурей эмоций, разыгравшейся в скучном зале суда между обвиняемым и последней свидетельницей. Климчак и Зажицкая старательно избегали смотреть друг на друга, отчего атмосфера между ними накалилась до предела. Ладно, это потом. Наконец-то она увидит долгожданную Стасю!
