Потапова определили в детдом. Там он и учился жить. Своего у Потапова, в смысле имущества, ничего не осталось, кроме небогатых воспоминаний. В тумбочке на двоих, предназначенной для учебников и мелких вещей, хранился у Потапова медный детонатор от гранаты РГД (принадлежавший государству), выковыренный из твердой почвы пристанционной площади поселка Вырица; имелся еще полупрозрачный камушек (принадлежавший земле), из которого обломком напильника можно было добыть огонь, принадлежащий, по словам учителя географии, — вселенной.
Из прочитанного в детдоме рассказа «Тупейный художник» застрял в памяти Потапова образ крепостной женщины, прибегавшей к помощи «плакончика». Ее поруганная красота своей нетленной силой напоминала Потапову красоту усопшей матери.
Когда Потапов подорвал детонатором, вставленным в двухсотграммовку тола, общественный туалет, принадлежавший детскому дому, беспокойного Ваню определили в исправительную колонию для малолетних, где он учился курить, презирать себе подобных, врать, изворачиваться, сквернословить, играть в самодельные карты и драться до потери сознания. Слава богу, курение не привилось. Да и врать Потапов в дальнейшем не любил. А вот грубияном, крикуном так и остался. Там же, в колонии, Потапов освоил своеобразную, агрессивной заряженности, наклонную, бодающую походку головой вперед, руки кренделем, якобы устрашающую встречных граждан. С лица Ванюша Потапов походил на каменное изваяние с острова Пасхи: нос удлиненный, с плавно стекающим вниз загибом, щеки впалые, лицевые косточки проступают явственно, разрез рта широковат, малозаметные губы плотно сжаты; шея длинновата, да и вся конструкция несколько вытянута: рост взрослого Потапова превышал сто восемьдесят сантиметров. На тонких губах со времен колонии утвердилась хроническая усмешка; в сердце нетающим инеем поскрипывала настороженность.
От тюрьмы, от неизбежной моральной погибели уберег Потапова дальний родственник, двоюродный брат отца, по фамилии тоже Потапов, однорукий бессемейный инвалид, преподававший на Псковщине, в родном для всех Потаповых селении, любимый предмет Вани — географию. Инвалид не имел семьи. Он позволил себе мечтать сердцем об одной замужней учительнице, преподававшей в их школе естественные науки: ботанику, зоологию и раз в неделю старшеклассникам — астрономию. Звали ее все Астрономичкой, и являлась она для естественных желаний однорукого географа столь же недостижимой, как к любая астральная точка на псковском небе: наблюдать наблюдай, а руками не трогай.
