— Беги скорее! — кричал брату Митро.
И Северин снова бежал к нему на помощь.
Аркадий и ветеринарный врач, оба в белых халатах, делали уколы, в то время как высокий коми держал оленя за рога.
— Ай, хорошо колешь! — говорил он, едва удерживая сильное животное. — Теперь олень не будет болеть! Ну, ступай!
И отпущенный олень мчался в просторы тундры.
К концу работы Северин так устал, что едва ходил, а Норка легла в чуме, тяжело дыша и высунув язык.
— На сегодня все! — заключил отец.
Усталые, но довольные, все пошли на отдых.
— Завтра продолжим, — сказал председатель.
Северин хорошо поужинал, дал кость Норке, а потом прилег на подушку в оленьей шерсти и уснул как убитый. Рядом с ним спала Норка.
Однажды, выйдя из чума, Северин увидел, как прямо по мокрой траве несутся нарты. Местами еще лежал снег, местами стояли озерца воды. Три упряжки приближались к чумам. И так же, как в упряжке, вырезанной Тункаем, закинув рога, грудью разрезая ветер, мчались по рыхлому, мокрому снегу сильные, красивые олени. Снег был весь истоптан бесчисленными оленьими копытами, изрезан вдоль и поперек в разных направлениях полозьями нарт.
Северин заметил, что одни нарты были грузовые, с вещами, а на двух других сидели люди. Олени остановились около чума, люди спрыгнули с нарт, и Северин узнал их. Это были Евгений Иванович и Юрий Михайлович. С ними приехали высокий пожилой Кидынте́ и Анай, хороший рыбак.
— Э-э! — вскричал отец. — Как поживаешь? Здравствуй!
Митро и Аркадий тоже радостно здоровались с приезжими. Рослые, крепкие, с лицами, обожжёнными свирепыми морозами, они выглядели сейчас богатырями. Коми были в резиновых сапогах и обычных костюмах. На голове — клетчатые платки, повязанные, как у женщин. У геологов — сетки от комаров. У Аная на пиджаке поблёскивал орден Трудового Красного Знамени. Орден ему дали за то, что Анай в год трудной зимовки сохранил всё своё стадо.
— Здравствуйте, здравствуйте!
— Как живете?
— Хорошо!
— Лок татчё, Северин! Иди сюда! — позвал Митро брата.
— Э, да это старый приятель! — воскликнул Юрий Михайлович. — Ну, как ты учился эту зиму?
Северин застеснялся и потупился.
— Хо-ро-шо-о! — нараспев, улыбаясь, ответил за него отец. — Он хороший ученик, на тот год опять буде-ет учиться.
Анай и Кидынте начали распаковывать гружёные нарты. Они сняли большие продолговатые мешки защитного цвета, в которых были завязаны части байдарки.
— Э-э! — сказал с интересом отец. — Лодка!
— Мы завернули к вам, чтобы привести всё в готовность и переехать на Кару, — объяснил Евгений Иванович.
