Но не успел развить свою мысль – стоявший на пороге мужчина с чемоданчиком, по-хозяйски отстранив его, вошел в дом и остановился; сзади Дима увидел еще двух парней, державших гроб. Поздоровавшись, старший открыл обе створки входной двери. Связки старых газет, с незапамятных времен валявшиеся в узком проеме, и составлявшие часть установленного порядка, безжалостно полетели на улицу.
– Где покойница?
– Там, – Дима указал на дверь.
– Ни фига себе!.. – старший присвистнул, оглядывая комнату, – строили ж раньше!
– Да уж, а то теперь, – вместе со словами изо рта его помощника, несмотря на раннее утро, выполз запах перегара.
– Ну что, бабуля, – старший повернулся к трупу, – пора менять жилплощадь на более скромную.
Откинув одеяло, он взглядом специалиста оценил худое желтое тело; видимо, оставшись доволен, кивнул кому-то невидимому и открыл чемоданчик.
– Сейчас мы тебя, бабуля, красивой сделаем, как при жизни сроду не была.
Дима поднял глаза на стену с фотографиями и подумал, что красивее сделать ее вряд ли удастся.
– Несите гроб, – скомандовал старший.
Дима кинулся убирать со стола. Ему не хотелось, чтоб кто-нибудь прикасался к вещам из шкафа; а еще он подумал, что надо получше замаскировать наган, во избежание лишних вопросов… или, нет – лучше достать его и всегда держать под рукой. Он и сам не знал для чего, но так надо…
– Хозяин, – старший склонился над трупом, – во что бабулю одевать будем?
– Одевать?..
– Ну да. Не голой же ее хоронить.
Об этом Дима не подумал. Впервые за долгие годы открыв скрипучий платяной шкаф, он поразился, какой, оказывается, у бабки обширный гардероб (он-то привык видеть ее в одном и том же платье в мелкий синий горошек). Стал медленно двигать вешалки, вдыхая запах пыли и нафталина, но все платья были совсем неподходящими к случаю – яркие, с большими пестрыми цветами. Наверное, любила она это радостное разноцветье. Наконец, попалось одно, темно-синее с белым отложным воротником, похожее на детский матросский костюмчик (такой Дима носил лет в пять).
– Подойдет? – он встряхнул его, вроде, рекламировал товар.
– Нам-то, какая разница? – старший даже не обернулся, – во что скажешь, в то и оденем. Ей-то уже все равно, а ты смотри, чего не жалко. Может, продашь что… хотя кому сейчас старье нужно?.. Если только нищим раздать.
…Действительно, надо будет все это вывезти куда-нибудь к церкви и там оставить… – он вспомнил мужчину с девочкой и пожалел, что в шкафу нет детских вещей.
