Габби вернулась в гостиную, помогла накрыть стол для кофе и осталась поболтать со знакомыми. Отдых оказался недолгим — скоро Хилари спросила, достанет ли ее старшей дочери отваги увести Люси с вечеринки и уложить спать.
— Ты же знаешь, Габби, она ради тебя что угодно сделает, — поддержал жену Алекс, попыхивая сигарой, — так что не давай ей поблажек.
— Не беспокойся, папа, Люси наверняка уже выбилась из сил.
Девочка и впрямь устала, но ей до слез не хотелось покидать всеобщее веселье. Вцепившись в руку Марка, она умоляла дать ей еще хоть минутку.
— Солнышко, уже очень поздно, — ласково укорила Габби. — Ну же, будь хорошей девочкой и пожелай всем доброй ночи.
На помощь пришел Дерек. Взмахом руки он остановил музыкантов и велел всем гостям попрощаться с мисс Люси Смолл. После множества добрых пожеланий и воздушных поцелуев девочка наконец позволила Марку увести ее из комнаты.
— Ты мне почитаешь на ночь? — хныкала она. — Ну пожалуйста, Марк!
Ее рослый спутник снисходительно улыбнулся.
— А я слышал, что ты и сама неплохо умеешь читать.
— Я уста-ала, — протянула Люси так жалобно, что Габби поневоле сжалилась.
— Сейчас ты пожелаешь доброй ночи папе и маме, а потом ляжешь в постель. Если не будешь копушей, Марк, так и быть, немножко почитает тебе перед сном.
Габби вопросительно взглянула на Марка, и он тотчас подтвердил:
— С удовольствием!
Когда Люси наконец умылась и почистила зубы, Габби уложила ее и, выйдя в коридор, жестом позвала Марка.
Нелегко ей было слушать, как Марк читает вслух Люси. Габби испытала прилив нестерпимой, болезненной тоски о несбывшемся. Она стойко перенесла этот приступ и, когда Люси наконец заснула, первой вышла из спальни родителей в коридор. Марк последовал за ней.
— Спасибо тебе, — отчужденно вежливо сказала Габби. — Спускайся вниз, развлекайся. Я приду чуть позже, мне нужно отдохнуть.
— Я подожду тебя здесь.
— О, незачем, — холодно отозвалась она.
Глаза Марка опасно сузились.
— Итак, мы снова вернулись на исходную точку.
— А ты чего ожидал?
— Хочешь сказать, мне почудилось то, что произошло между нами во время танца? — сдерживая негодование, осведомился он.
— Нет, — отрезала она, — не почудилось. В этом смысле мы всегда были… совместимы. Только, видишь ли, Марк, секс — вовсе не панацея. Кое-что он не в силах исцелить.
— Секс! — повторил Марк после долгого, напряженного молчания. — Что ж, похвальная прямота. Жаль, что ты не можешь так же откровенно говорить на другие темы. Например, о нашей расторгнутой помолвке.
