Весь день они пробирались по тесным узким ущельям, среди холодных скал, которые упирались в самое небо. Туркмены молчали. Эта мрачная местность, тишина и холод действовали на них угнетающе. Где-то среди этих гор неслась за ними по пятам орда разъяренных киргизов, которые жаждали их крови. Покорно и безмолвно они следовали за своим новым вождем, таким же мрачным и суровым, как эти горы, — один за другим, то вверх по склонам, на головокружительную высоту, то снова вниз, на самое дно темных ущелий.
Гордону потребовался весь опыт, все чутье, вся смекалка. Задача была не из легких: сбить со следа погоню и одновременно как можно быстрее добраться до цели. Столкновений с местными горцами можно было не опасаться: они пасли свои стада на равнинах, а если и поднимались в горы, то выбирали более низкие и пологие склоны.
Просто он знал дорогу далеко не так хорошо, как казалось туркменам. Как всякий, кому пришлось долгое время жить вдали от цивилизации, Гордон обладал великолепно развитым чувством направления. Ему было достаточно иногда бросать взгляд в сторону горы Эрлик-хана, которая белела вдали, чтобы убедиться, что он верно выбрал дорогу.
По мере продвижения на запад пейзаж понемногу менялся. Когда же закат окрасил горы кровью и золотом, на одном из пологих склонов, в пушистой зелени сосен, показались стены Йолгана.
Город возвышался у самого подножия горного склона, где он становился все более пологим и плавно спускался в долину. По ней, извиваясь среди зарослей камыша и ивняка, протекал прозрачный ручей. Долина была надежно укрыта от внешнего мира еще до появления здесь человека. С юга и запада вздыбилась гряда высоких, почти отвесных скал, которую венчала гора Эрлик-хана. Еще одна горная цепь протянулась с севера, а на востоке равнину окаймляли склоны холмов, изрезанные оврагами и ущельями, в которых, наверно, нашло конец не одно поколение всадников. Немного попетляв, отряд вышел к Йолгану с юга.
Гордон старался избегать высоких скал и выбрал для привала небольшое ущелье на одном из нижних склонов. До города оставалось не больше полутора миль. Ущелье заканчивалось тупиком и легко превращалось в ловушку, но выбора не было. Лошади уже спотыкались от усталости, а людей мучила жажда. Источник, бьющий среди камней, определил их выбор.
Часть своих людей Гордон разместил в небольшой расщелине, которая ответвлялась от ущелья, а остальных — у входа в него. Рассевшись на земле, туркмены жадно утоляли голод, некоторые перевязывали раны. Услышав, что их предводитель отправляется на разведку в одиночку, они восприняли эту новость совершенно равнодушно, а в их взглядах была лишь готовность покориться судьбе. Представители этого народа вообще имели склонность к фатализму, и время от времени он становился совершенно непроглядным.
