Из леса снова донесся чей-то голос и прерывистый смех. Такое беззаботное веселье отвлекало меня от возникших было опасений, но все-таки я решил сохранять прежнюю осторожность. Следы, оставленные у сторожки, говорили о том, что здесь произошла стычка, а то и драка, а борозды мог оставить предмет, который волочили по земле. Борозды шли рядом, близко друг от друга. Это могли быть следы от каблуков. Или Мишкиных сандалий.
Я двигался по лесу, соблюдая предельную осторожность, перебегая от дерева к дереву и прячась за могучими стволами. Через несколько десятков метров я оказался возле молодого ельника, откуда до меня донеслись громко произнесенные слова:
— До смерти не забудешь… ха-ха…
— Шли сюда Тонду, чтобы…
Я приник к земле. И, работая локтями и коленями, ужом пополз в лес, к месту, откуда доносились голоса. С каждым метром голоса казались мне все более знакомыми, а приблизившись на двадцать шагов, я убедился, что насмешки и угрозы выкрикивают Ярда Шимек и Карел Врзал, те самые, что в воскресенье пообещали нам на прощание: «Вы еще о нас услышите, воображалы!»
Они таки сдержали свое слово, их голоса я различал более чем отчетливо, и Мишка, конечно, тоже все это выслушал.
И слушать ему приходилось в весьма неудобной позе. Продираясь сквозь травянистые заросли, я испытал, как больно царапают руки и ноги кусты ежевики, как жжется крапива. Однако все-таки прополз вперед, туда, откуда можно было незаметно обозреть просеку.
— Мы так тебе распишем фасад — не отличить от Зулукафра, — снова пригрозил Карел Врзал, что-то размешивая в жестяной коробочке.
А Ярда Шимек прибавил, злорадно усмехаясь:
— Можешь им доложить, что мы тебя произвели в вождя «Голубых рож»!
Мишка слушал их насмешки, и глаза его метали громы и молнии. Он был привязан к стволу одинокой сосны, а во рту торчал цветастый платок, так что в бессильной ярости он мог лишь глухо рычать. Оба его неприятеля прямо лопались от смеха.
— Ну как, покусывают? — усмехнулся Ярда Шимек, и по коже у меня пробежал мороз.
Мишка стоял ногами в муравейнике, прямо на куче еловых игл, и по ногам его тучами ползли огромные муравьи. Я прикусил губу, чтобы не закричать от гнева, и принялся соображать с такой скоростью, на какую только был способен.
У меня было две возможности: либо неожиданно напасть на этих двоих, либо хитро отвлечь их и сперва освободить Мишку. В первом случае я оказался бы один против двоих и не мог быть вполне уверен, что и схватка не закончится поражением и я не окажусь в одном муравейнике с Мишкой. Во втором случае все зависело от того, удастся ли мне выдумать отвлекающий маневр.
