Шел 1801 год.
В предчувствии великих социальных бурь, в блеске зловещих зарниц грядущих гигантских войн и невиданных сражений начиналось новое столетие мировой истории. В новую фазу вступает вооруженная борьба английского правительства против революционной Франции, начатая в угоду господствующим классам, напуганным событиями 1793 года и ростом радикальных настроений у себя в стране.
Меркнет яркое зарево великой буржуазной революции. Все шире расползается над Европой мрачная тень наполеоновской диктатуры. Непревзойденными по мастерству ударами меча рассекает гениальный корсиканец хитросплетения английской политики. Тщетны английские субсидии, ложащиеся таким тяжким бременем на трудящиеся слои английского народа. Грозное эхо сражения под Маренго потрясает Европу.
Разбита вторая коалиция. Люневильский мир, навязанный побежденной Австрии, положил начало французскому влиянию в Италии и центральной Европе. Через год, в старинном французском городе Амьене, представители Англии, Испании и вновь образованной Батавской республики подписали мирный договор с победоносной Францией. Но это — лишь краткая передышка в титанической борьбе.
Великие перемены происходят и внутри страны. К началу нового века все глубже и шире сказываются последствия промышленного переворота. Машина неуклонно завоевывает одну область за другой. Прядильная машина и механический ткацкий станок сменяют искусных прядильщика и ткача. Изобретения в области металлургии и металлообработки впервые позволяют производить машины машинами же. Усовершенствованная паровая машина освобождает промышленность от стеснений, связанных с использованием ограниченных по мощности и неудобных в своем применении источников энергии, как человек, упряжное животное, ветер, падающая вода. На смену ремесленнику приходит фабричный рабочий. Меняется характер самого труда.
«Благодаря распространению машин и разделению труда труд пролетариев утратил всякий самостоятельный характер, а вместе с тем и всякую привлекательность для рабочих. Рабочий становится простым придатком машины, от него требуются только самые простые, самые однообразные, легче всего изучаемые приемы».[4]
Возникают новые промышленные районы. Повсеместно вырастают фабрики, устремляя в небо стройные колонны своих труб. Стук водяной мельницы сменяется шипением парового двигателя. Свист паровой машины регламентирует жизнь и труд фабричных рабов.
«Цепи рабства, которыми буржуазия сковала пролетариат
