Не дождавшись ответа, Майкл напомнил о себе:
— Ну что, дорогая, я заказываю номер? Ты, насколько я вижу, согласна.
Реджина в ужасе отказалась:
— Я ни на что подобное не соглашалась и соглашаться не собираюсь!
— Ты решила сохранить девственность до свадьбы? А для чего? Чтобы слаще была первая брачная ночь? Или ты отказываешь мне в близости потому, что тебе нечего мне предъявить?
Реджина начала полыхать, как маленький огнедышащий дракон. Очень хорошенький дракон, с некоторой долей гордости признал ее требовательный жених.
— Почему-то наличие половых партнеров до свадьбы для мужчин грехом не считается! Это, между прочим, и есть откровеннейшая дискриминация по половому признаку! — Реджина говорила громче, чем положено, и Майкл укоризненно покачал головой.
— Ты неправильно расставляешь приоритеты, дорогая. Это не невеста, а жених должен быть опытен, а иначе что это за брачная ночь, если он не знает, что ему делать со своей молодой женой? И почему ты так настойчиво уходишь от прямого ответа? Тебе и в самом деле есть что скрывать? Знойного любовника, например?
Реджина лихорадочно зашарила глазами по столу с явным намерением шарахнуть по глумливой физиономии наглого жениха чем-нибудь вроде бутылки из-под шампанского, но от скандала их уберег Эдуард, быстро подошедший к их столику и пригласивший на танец разгневанную Реджину. Спросить позволения на танец у Флеминга он и не подумал.
Откинувшись на спинку сиденья, Майкл с тайной усмешкой пил коньяк, с удовлетворением поглядывая на танцующую пару. Они прекрасно подходили друг другу и понимали друг друга с полуслова. После нескольких слов Реджины Эдуард начал полыхать таким же яростным огнем, что и она. Если раньше он смотрел на Майкла как на заурядного соперника, то сейчас его суровые взгляды говорили о крайней неприязни, даже ненависти. Что ж, есть надежда, что его беспардонное поведение подтолкнет Эдуарда к решительным действиям.
Позже Майкл сам пригласил Реджину на танец, но она отказалась, ссылаясь на свое неумение танцевать. Тогда он решительно встал и повел ее к выходу, насмешливо приговаривая, что танцевать она не умеет только с ним, а вот со всеми другими — пожалуйста. Озадаченно посмотрев на спутника, она сконфуженно прикусила губу, только теперь осознав, что с Эдуардом-то танцевала вполне свободно. Что это значит? Что он по-настоящему близкий для нее человек? Настолько, что даже ее тело чувствует себя в его объятиях непринужденно и причин для стеснения у нее нет?
