Подошедший к сестре Эдуард тоже в черном траурном костюме поцеловал ее в щеку и иронично спросил, показав глазами на полный зал:
— Интересно, кто из этой массы любопытствующих действительно скорбит о графе?
— Конечно, большинство просто радо попасть в особняк. Интересно посмотреть, как живут нынешние аристократы. Вряд ли можно их за это винить, — тихо ответила Хелен.
— Я и не виню, — пожал плечами Эдуард. — Но нам, я думаю, было бы гораздо приятнее без любопытных и праздношатающихся по дому. Хотя я и нанял дополнительную охрану, но где гарантия, что все останется на своих местах? Хотя, как я знаю, Кейл уже убрал все самое ценное. К тому же этот гвалт мешает достойно проститься с дедом.
В этом Хелен была с ним полностью согласна — прощающиеся больше походили на зрителей в провинциальном театре, и, хотя обменивались мнениями шепотом, шум в зале стоял изрядный.
Приехали родители. Мистер Рэдли был выбит из колеи, и всем распоряжалась миссис Рэдли.
— Отец совершенно деморализован — его уже объявили графом Линдхерст. Еще тело отца не предали земле, а его уже величают вашей светлостью! — посетовала она, подойдя к детям.
— Ты теперь миледи, мама! — печально сказала Хелен.
На что мать парировала:
— А ты дочь графа! И что в этом хорошего? Один титул, и ничего больше! И Линдхерст мы сможем продержать еще полгода, а дальше с ним придется расстаться!
Об этом знали все, но почему-то казалось, что это время никогда не наступит. Но оно наступило, и с этим приходилось мириться.
…Похороны прошли при приспущенных флагах, деда везли на артиллерийском лафете, как героя войны, за ним несли подушку с таким количеством наград, что Хелен стало стыдно — она не знала и половины названий выложенных на бархате орденов. После громовых раскатов пушек тело опустили в семейный склеп, и церемония закончилась.
Уходя с кладбища, брат обнял сестер и повел их к выходу. Вокруг шли люди, не стеснявшиеся в голос хватить пышность похорон.
Наморщив лоб, Эдуард заметил:
— А ведь для них это только спектакль, и ничего больше. Это для нас горе, а для них — развлечение.
Маргарет пылко воскликнула:
— И почему мы обязаны были пускать в наш дом и наше семейное кладбище такую уйму чужого равнодушного народа?!
Хелен в ответ только пожала плечами.
— Сама знаешь, статус местных землевладельцев не позволяет нам уклониться от наших обязанностей.
Маргарет с укором посмотрела на сестру.
— С чего это ты стала такой чопорной, Хелен? Ты в последнее время что-то сама не своя.
