Ель | страница 2
Они поднялись по мокрым следам Хемуля на чердак и вылезли на крышу дома муми-троллей.
Небо было голубое, как всегда, так что на этот раз не могло быть и речи о горе, извергающей пламя. Но вся долина была покрыта мокрым хлопком — горы, и деревья, и река, и весь дом. Было холодно, еще холоднее, чем в апреле.
— И это называется «Рождество»? — удивленно спросил папа.
Он набрал полную лапу хлопка и стал его разглядывать.
— Интересно, это выросло из земли? — спросил он. — Или упало с неба? Должно быть, страшно неприятно, если это случилось за один раз.
— Но, папа, это же снег, — объяснил Муми-тролль. — Я знаю, что это снег, и он падает на землю не сразу.
— Ах так, — произнес папа. — Но все равно это было бы неприятно.
Мимо на финских санях проехала тетка Хемуля с елкой.
— Вон как, наконец-то вы проснулись, — сказала тетка, не проявляя к ним ни малейшего интереса. — Постарайтесь раздобыть елку, пока не стемнеет.
— Но зачем? — начал было папа.
— Некогда мне тут с вами разговаривать! Еще опоздаю! — крикнула тетка через плечо и покатила дальше.
— Пока не стемнеет, — прошептала фрёкен Снорк. — Она сказала: «Пока не стемнеет». Самое опасное случается вечером…
— Значит, чтобы справиться, нужна елка, — размышлял вслух папа. — Ничего не понимаю.
— И я тоже, — покорно сказала мама. — Но когда пойдете за этой самой елкой, наденьте шарфы и шапки. А я попробую пока хоть немного растопить печь.
Несмотря на грозящую катастрофу, папа решил не трогать ни одну из своих собственных елей — он их берег. Вместо этого они перелезли через забор Гафсы и выбрали большую ель, которая в дальнейшем фактически ни на что уже не годилась.
— Ты считаешь, мы должны спрятаться на этой елке? — поинтересовался Муми-тролль.
— Не знаю, — ответил папа, продолжая рубить ель. — Я ничего во всем этом не понимаю.
Они дошли уже почти до реки, когда навстречу им кинулась Гафса с полной охапкой мешочков и пакетов.
Лицо ее было красное, страшно взволнованное, и она даже не узнала, к счастью, свою ель.
— Шум и давка! — закричала Гафса. — Невоспитанным ежам нельзя разрешать… И как я совсем недавно говорила Мисе[1], это просто позор…
— Елка, — сказал папа и отчаянно, изо всех сил вцепился в воротник ее шубы. — Что делать с елкой?
— Елка, — рассеянно повторила Гафса. — Елка? О, как ужасно! Нет, это просто невыносимо… ее ведь надо нарядить… я не успею…
И она уронила свои пакеты и мешочки в снег. Шапочка съехала ей на нос, и Гафса чуть не заплакала на нервной почве. Папа покачал головой и поднял елку.
