...Ну а мы слышим музыку буйных ветров
И уходим навстречу зарницам грозы.
Почудилось, что от этих слов потемнело небо. Крылья коснулись Баюновой шерсти. Оковы Грозы. Но как можно заковать Грозу? Почему ключи — это шарики?
Догадка пронзила Баюна, когда впереди уже близился царский терем. Он понял все разом, будто молния прошла сквозь его тело, и остановился, как вкопанный. Серый Волк налетел на него:
— Ты чего это?
— Я догадался! — Баюн продолжил идти, чтобы Кощей ничего не заметил. — Серый, сними у меня мешочек с шеи!
Волк наклонился и сдернул мешочек зубами.
— Там ключи. Один дай мне, другой Черномору, третий возьми сам. Их надо проглотить.
— Что? — удивился Волк. — Зачем их есть?
— Затем, что они так работают! Быстрее, терем уже близко!
Волк повиновался.
— Я долго не понимал, хотя все эти сны видел, — продолжал Баюн, проглотив шарик. На вкус тот был горьким. — Нет темницы и оков, потому что они все в нас! Гроза — это мы! Мы, разрушая, творим Грозу, а не она заставляет нас. Это себя мы должны освободить.
— Недобрая эта свобода, — сказал Черномор.
— Знаю, — ответил кот. Пути назад не было. — Но я верю Ивану и Финисту. Мы пойдем до конца.
У него заныли зубы, а брови и усы начало неприятно дергать. Так иногда бывало, если Ягжаль призывала тучи. Шарик тут был ни при чем: он еще даже не успел очутиться в животе.
— Откуда ты знаешь? — спросил Волк. — Про темницу?
Баюн не успел задуматься над ответом. В передних рядах началось какое-то замешательство. Шествие встало. Над толпой пронесся женский визг.
— Проклятый тиран! — заорал Кощей.
В сторону терема свистнули стрелы. Задние и средние ряды по отмашке Кощея снова двинулись вперед, не давая передним бежать. Раздались крики — человеческие и животные: жалобные, мучительные. В середине шествия уже была давка, уже началась драка. Кощей снова отмахнул, ближняя дружина остановилась и достала луки. Открылись ворота терема, выпуская стрельцов с бердышами и пищалями.
— На колья! — кричал Кощей. — На колья их, как я вас учил!
Баюну ударило в голову, и он как будто опьянел. Мир сделался ярок и ужасен. Стерлась разница между кощеевыми и гороховскими: обе стороны для него предстали злобными чудищами, между которыми гибли невинные.
— Черномор! Хватай змееныша! — вскричал кот. Он и сам не подозревал, что может так кричать. — Русичи! Наших бьют! Волк, созывай улицы!
Волк присел и завыл так, что многим заложило уши. А Баюн тем временем уже бежал звонить в набат.
