— А вот еще один снимок. Его и Иоланды, — сказала Люситта, передавая Изабелле другое фото, в красной пластмассовой рамке. — Этот снимок был сделан за год до того, как она забеременела Фелицией.
Иоланда была небольшого роста и темноволосой. Лицо нимфы в облаке черных волос. Смеющееся.
А Доминик был одним из самых неотразимых мужчин, которых она когда-либо встречала. Сильный, красивый и уверенный в себе.
Она внимательно рассматривала гладкую кожу на его загорелом лице. Футболку с короткими рукавами, обнажавшими руки спортсмена.
Удивительно притягательный мужчина.
Каково же было ему привыкать к шрамам? Смотреть в зеркало и не узнавать самого себя?
— А что все-таки случилось?
Люситта взяла фотографии из ее сделавшихся непослушными пальцев и поставила на место.
— Пожары — нередкое явление здесь. Малейшей искры достаточно, чтобы они возникли в летнее время. А тот пожар начался днем. Никто так и не понял, почему. Иоланда и маленькая Фелиция, видимо, спали, потому что никто не поднял тревоги до тех пор, пока пожар не разгорелся достаточно сильно.
Словно чья-то рука сжала сердце Изабеллы длинными ледяными пальцами. Она едва не закричала от боли.
— А Доминик?
— Он находился в палаццо. Занимался какими-то делами. Вернулся домой и обнаружил, что все вокруг пылает.
Изабелла почувствовала, что ей становится плохо.
— И что дальше?..
— Все бегали, суетились… Над домом кружились пожарные вертолеты, но было уже слишком поздно. — Люситта откинула со лба седые волосы. — Они умерли от угара еще до прихода Доминика.
— А как он обгорел?
Люситта покачала головой.
— Он словно обезумел. Никого не желал слушать. Разбил окно и бросился в дом. Но не добежал даже до лестницы.
Люситта пожала холодные пальцы Изабеллы и направилась к кухне.
Изабелла пошла за ней, задумавшись над тем, какими были отношения Люситты с ее приемным сыном.
— Его пришлось спасать?
Люситта кивнула.
— Два дня он находился в коме, а когда пришел в сознание, мы вынуждены были сообщить ему, что Иоланда и Фелиция умерли.
Люситта открыла огромный холодильник и достала стеклянный кувшин с домашним лимонадом. Она поставила кувшин на кухонный стол и повернулась, чтобы взять стаканы.
Изабелла подняла руку и смахнула слезу. Но Люситта еще не договорила.
— Иоланда была чудесной девушкой, — сказала она, наливая лимонад в стаканы. — Это ее семье принадлежали отели, вы знаете это? Конечно, Доминик поднял все это на другой уровень, но начало положил дедушка Иоланды. Купил первый отель в тысяча девятьсот тридцать седьмом году и сохранил его во время войны.
