Götterdämmerung: cтихи и баллады | страница 37



А. Родионов

Да, ты прав Андрей, это не одиночество ссать
                                     на снег,
Да и срать на снег тоже как-то не очень-то.
А вот дрочить на снег, глядя
                                     на люминесцентный свет,
И пытаться попасть его мерцанию в такт,
                                  когда в общем не дрочится.
Вот, допустим, стоит человек в ночи,
Он давно позабыл свое имя и отчество,
Но он существует, а следовательно — дрочит,
Потому что ему тоже радости хочется.
Свершает он свой рукоблудный грех
Где-то в темном дворе, в спальных районах
                                     за Теплым Станом.
И холод ползет под лобковый мех,
И снег скрипит под ногой, подобно
                                     пластиковым стаканам.
Наступит ведь время, когда даже мент
Побрезгует шарить у тебя по карманам.
Что-то он кушал, где-то он жил,
Когда-то даже бывал он трезвый,
Но теперь вокруг только ракушки-гаражи,
Да стайка подростков на детской площадке
                                     ждет его, чтобы зарезать.
Вот дожить бы ему до весны, когда станет
                                     тепло,
И все божьи твари начнут плодиться
                                     и размножаться,
Но на дворе февраль, пальцы правой руки
                                     свело,
Что не удивительно при температуре –15°.
Люминесцентный свет все-таки
                                     не порнофильм,
Как ни старался, ни бился,
                                     но так и не кончил он.
И от сугроба к сугробу куда-то побрел один.
А мне показалось, что вот оно — одиночество.

К оживлению российско-японских отношений

Стишок для детей

В золоченом мундире
С громким криком “Банзай”!
Совершил харакири
Молодой самурай.
Словно мячик упруго
Он упал на траву,
Рядом не было друга
Отрубить голову.
Западали глазницы,
Выпадали кишки.
Перешел он границу
В эту ночь у реки.
Шел с заданием скверным
Меж колхозных полей,
Чтобы на звероферме
Отравить соболей.
Не лежи потрошенным
На земле его труп,
Комиссарские жены
Не увидели б шуб.
Вы представьте украдкой
Если б вдруг удалось
Как бы мерзли придатки
В подмосковный мороз.
Не озябнут яичники,
Не придет гайморит,
На посту пограничник,
Пограничник не спит.
Поздней ночью в казарме
Зазвенел телефон
И подняли ударный
Броневой батальон.
По сигналу горниста
За Советский Союз
В бой пошли три танкиста
И собака Ингус.
Командир Задавилин,
Комиссар Гольденштруз,
Моторист Чертишвили
И собака Ингус.
Мчались, пыль поднимая
Через лес и овраг