Оказалось вполне достаточно,
Чтобы установил причину смерти доктор:
— Острая сердечная недостаточность.
А потом, закурив вдвоем,
А врачи с ментами друзья,
Сказали: “Вот так живем,
А потом умрем, как свинья”.
А настоятель церкви Успения,
Есть такой храм в центре столицы,
Где по вторникам и четвергам выдается
кормление
Без определенного места жительства лицам,
Сказал: “Сие есть указание,
Дабы не забывали мы,
Как сказано в Священном Писании —
От наглой смерти, сумы и тюрьмы”.
А воспитатель бомжей,
Сейчас их немало в Москве,
Дядя с чугунной шеей
И пробором на голове
Сказал веско и кратко:
“Бомжам — березовый кол”,
И продолжил не голый свой завтрак
И утренний опохмел.
В общем смерть этого мизерабля
Многих пробила на высказывания
философские,
Вплоть до задумчивого: “Да… Бля…”
Водителя труповозки.
И лишь королева бомжей,
С ней ходил он в последний запой,
Та, что выбирала вшей
Из волос его нежной рукой,
Промолвила: “Образ твой
Мы в наших сердцах сбережем.
Спи спокойно, родной,
Ты был образцовым бомжом.
Ах, как было хорошо мне
В объятьях твоих рук.
По-малому и по-большому
Ты ходил, не снимая брюк.
Пусть был ты по жизни крысой,
Воровал у своих,
В тюрьме ел из коцанной миски,
Возле параши дрых.
Били тебя по почкам,
Били тебя по роже,
Били с Украины строительные рабочие
И представители золотой молодежи.
Били тебя баркашовцы,
Били охранники офисов,
Били те, кто, как овцы,
По утрам на работу торопится.
Но не смогли эти суки
Тебя заставить пахать на них.
А кто выбрал свободу и муки,
Тот записан в Книгу Живых.
Ты попадешь сразу в Рай,
Так как прошел от и до,
Как истинный самурай
Свой крестный путь Буси-до…”
Не стали ей возражать
Ни Магомет, ни Христос.
Поскольку ведь смерть бомжа
Вообще-то говно вопрос.
