Во взгляде Фомы презренье достигло такой силы, что Ваня наклонил голову и покраснел.
— Ну, не помню я, — повторил он.
Фома воздел руки.
— Море. Море вам всем снится. Ну, кроме бабушки, конечно, — добавил он.
— А, точно, точно, море. Я вспомнил. А ты откуда знаешь?
— Да потому что это дом всё время по морю тоскует, потому и снится оно вам. К морю он хочет.
— А что, он был на море?
— Нет, конечно. Всё дело в том, что каждый дом хочет быть кораблём, а этот к тому же ещё и из корабельного леса построен. Вот его и тянет.
— А почему каждый дом хочет быть кораблём?
— Не знаю, но только это от самого начала времён повелось.
— И что он будет делать на море?
— Известно что, плавать. Говорит: «Первый этаж вода затопит, ну так это ничего, ещё второй останется и бабушкина мансарда. Вполне хватит».
— Что, так и говорит? — Ваня слушал и не мог поверить в то, что слышит.
— Так и говорит. Ещё сказал: «А уж как колокольчики в брёвнах от качки звенеть будут! Заслушаешься». Мечтает, радуется.
— Разве в брёвнах есть колокольчики?
— Ты ухо к стене приложи, авось и услышишь.
— Фома, а ты как же? С ним пойдёшь?
— Я? С ним? Ни за что. Я пока в своём уме. Да и кто я буду, если с ним пойду? Корабельный что ли? Ну да, видать, корабельный. Во как! Хе! Нет уж, блажь это одна. Ищите дураков в другом месте.
— А ты вправду не хочешь море увидеть, другие земли?
— Не хочу. Вот ни на зуб комариный не хочу.
— У комаров что, зубы есть?
— Чем бы они тебя кусали, ежли б беззубые были?
Ваня подумал и тихо сказал:
— А вот я бы хотел куда-нибудь отправиться.
— Нам домовым это без надобности. Мы народ осёдлый, не бродяги какие.
Ваня замолчал, обдумывая слова домового. В голове никак не укладывалось, что дом может ходить, радоваться чему-то, мечтать, да и вообще хотеть чего-то. Мальчик высунулся из лопухов, где они сидели с Фомой, посмотрел на дом сквозь редкие вишнёвые заросли. Стены из толстых брёвен, острая крыша с резным коньком над мансардой, наличники на окнах, крыльцо. Всё казалось таким незыблемым и прочным, что он усомнился в словах домовика. Ваня недоверчиво пожал плечами и уже собрался снова спрятаться среди широких пыльных листьев, как вдруг откуда-то налетела волна тёплого воздуха, зашелестела листва, закачались ветки деревьев, заскрипел ствол старой яблони и Ване показалось, что дом шевельнулся, дрогнули стёкла, медленно открылась входная дверь, посыпался мох с нижних брёвен сруба, по крыше съехала сухая веточка, которую притащила туда старая галка, по весне собиравшаяся строить на трубе гнездо. Ваня сглотнул ставшую вдруг полынно горькой слюну.
