И столь муторно мне было продвигаться этим могильником крестьянского зодчества, что я едва сумел подавить желание, бегом вернуться на околицу и обойти стороной заброшенную деревню. Каменный тракт тут был гораздо удобнее и короче, а терять время зря из-за мнимых страхов, я не хотел, поскольку совершенно не представлял себе: как долго еще придется добираться, до того места, где обитают жители здешних земель. Если таковые вообще имеются в наличии.
Но тревога не отпускала и сам того не замечая, — белым днем, по широкой центральной улице пустой деревни, я двигался осторожно и тихо, словно подкрадывался по минному полю к вражескому секрету. При этом время от времени, непроизвольно вздрагивая от почти явного ощущения чужого и недоброго взгляда. Впечатление усиливалось каждый раз, когда сзади, на пределе восприятия, мелькали какие-то невразумительные тени. То ли шевелились на ветру рассохшиеся ставни и калитки, то ли — что-то иное, заявившееся сюда вместе со мной из призабытых, детских страшилок.
Возможно, я и воротился бы на околицу, но к счастью, деревня была не такой уж большой, — и, миновав еще одно подворье, я оказался на центральной площади, у неожиданно добротного сооружения, превосходно сохранившегося, в отличие от остальных домов. Больше всего здание напоминало сторожевую башню — квадратную и узкую. Этакий донжон. С высокими стрельчатыми прорезями вместо окон, чрезвычайно похожих на бойницы, а потому четко указывающих, что ее строители, не предполагали, а заведомо готовились защищать здесь свои жизни.
И все-таки мир не терпит однообразия ни в палитре красок, ни в мелодии жизни, — тем более, когда все это, словно маятник, так и норовит забиться в одну из крайностей. Ибо, как еще расценить появление в угрюмой, источающей смрад пустоши и запустения деревни, пощипывающего прямо посреди площади травку ослика. Милого, добродушного и забавно помахивающего хвостиком и длинными ушами.
Совершенно не ожидая увидеть что-либо подобное, я так растерялся, что не сразу заметил сидящего в сторонке, под тенью старой липы, хозяина животины.
— Что-то ты припозднился, Разрушитель… — отозвался тот надтреснутым, хриплым басом. — Видать не слишком торопился, а?
— Чего? — опешил я, непроизвольно кладя руку на эфес сабли. (Надо же, приобретаю новые рефлексы). Но быстро справился с собой и уже почти спокойно поздоровался. — И тебе доброго здоровья, незнакомец.
— Как скажешь, Говорящий с драконами, — насмешливо прогудел тот, поднимаясь с земли. При этом стало очевидно, что если ширина плеч вполне соответствовала голосу мужчины, то рост, увы, существенно подвел своего хозяина. В результате незнакомец оказался почти квадратным.
