Неожиданно на нее упала огромная тень и она подняла голову: над ней, медленно взмахивая исполинскими крыльями, летел дракон Езод.
Она мысленно окликнула его.
«Доброе утро, Уника. Летишь к Метатрону?» — голос дракона глухо пророкотал в ее голове.
Уника улыбнулась. Присутствие Езода всегда успокаивало ее и придавало сил.
«Да, он только что позвал меня, но я не знаю, зачем».
«Он, должно быть, захочет поговорить об этом», — Езод кивком указал на едва заметное сияние на небе, со стороны севера.
Уника резко остановилась, будто окаменев.
«Это то, что я думаю?» — нерешительно спросила она, чувствуя, как между лопаток пробежал неприятный холодок…
«Думаю, да, Уника. Это Утренняя Комета, дурное предзнаменование. Посмотри, вокруг нее какое-то странное свечение, и она пульсирует как живая».
Уника ничего не ответила, но сердце ее забилось быстрее, и его сжал ледяной обруч тревоги.
Езод тут же заметил перемену настроения по ее глазам. Глаза этого светловолосого ангела мерцали переливчатым синим светом — от индиго до опалового. В лучах солнца они могли казаться и голубоватыми, и лиловыми, а вокруг овальной радужки замыкалось золотистое кольцо. Езод всегда любовался ее глазами. Цвет индиго для него был символом тайны и совершенства. Иногда его трудно отличить от обычного синего, иногда его путают с фиолетовым, но на самом деле это — смесь синего и фиолетового в соединении со всеми цветами радуги. Это особенный цвет, такой же особенный, как сама Уника.
Езод понял, что она сейчас поглощена собственными мыслями и, произнеся вслух:
— Если я вам понадоблюсь, позовите, — сделал широкий разворот и полетел прочь.
— Спасибо, Езод, — шепотом ответила Уника, провожая его взглядом.
Дом Метатрона стоял на вершине холма и имел форму двух прямоугольников, поставленных вплотную друг к другу. В том месте, где оба крыла здания соединялись, виднелась деревянная дверь, вся покрытая резными изображениями фантастических животных. Позади дома раскинулся огромный парк с вековыми деревьями. Чуть поодаль от дома возвышалась восьмиугольная башня из темной горной породы. Эта величественная постройка была под стать суровому дому.
В уединенной и тихой башне Метатрон проводил большую часть времени. На крыше ее возвышались песочные Часы Вечности — древний механизм, который определял ход времени в Сефире. Из верхней колбы в нижнюю с тихим шорохом сыпались песчинки; как только падала последняя, часы переворачивались, заново разгоняя бег Времени. Иногда золотистая струйка песка перетекала из одной колбы в другую удивительно быстро, иногда — почти замирала. Это зависело то того, сколь сильно жизнь в Сефире была в этот момент насыщенна событиями, насколько ярко переживали их сердца ангелов.
