Уран вдохнул полную грудь воздуха. Можно сказать, это были первые его шаги в большом мире за восемь лет. Хотел бы он насладиться этими ощущениями ещё, но время не стояло на месте. Чуть ли не одновременно обе передние дверцы машины открылись. Лор, сидевший по одну сторону с Ураном, даже не смог встать. Он лишь поставил ноги на землю и дрожащими руками пытался закурить сигарету. Он намеренно пытался игнорировать Урана, но, нет-нет, и украдкой взгляд падал на него. Бэри, вставший с другой стороны, сначала поглядел куда-то вдаль, а затем обошёл машину и подошёл к Урану. Глаза уставились в землю. Медленно и устало он кивнул в сторону.
- Иди вперёд, - глухо приказал он. Вперёд - означало уйти с дороги, вглубь поля.
И в этот момент Урану всё стало безразлично. Какая разница? Какая разница, сидеть до конца своих дней в тюрьме или умереть сейчас? Так даже легче. Хотя бы мучиться не придётся. Он и в тюрьме полностью отдался смерти. Стыдно, что одна встреча с бывшим другом, напоминание о прошлом и несколько часов псевдо-свободы вернули не только жизнь, но и страх смерти. Уран Алайв уже давно понял, что ему нет ради чего жить. А если нет причин жить, есть только причины умереть.
Он двинулся, куда ему указали, отдаляясь от автомобиля, пока Бэри не крикнул остановиться. Уран услышал, как раздался щелчок. Заряжали пистолет. Он зажмурился и крепко сжал в кулак смявшуюся фотографию. Голова была пуста, не считая воспоминаний о ней. Это само по себе было больно. Но скоро боль наконец-то утихнет и наступит долгожданный покой.
Бэри Хайдинг медлил. Рука поддавалась нехотя, будто мгновенно стала чужой. Пистолет казался тяжёлым, и дуло всё время глядело куда-то мимо жертвы, хотя на самом деле трудно было представить прицел точнее, чем сейчас.
- Да что ты тормозишь, Бэри? – нетерпеливо крикнул Лор. Все были в огромном напряжении. Лор даже не обратил внимания на то, что большее половины сигареты уже превратилось в пепел, хотя дым он втянул лишь один раз.
- Не могу… - промямлил Бэри. – Я не могу убить его!
Уран мысленно проклял Бэри. Они с самого начала задумали его убить, но теперь лишь мучили ожиданиями, заставляя тешиться обманной надеждой, что это всего лишь недоразумение, шутка, что-нибудь! Он перестал различать смерть и жизнь. С одной стороны хотелось жить, с другой – умереть. Ведь он жил для той, чья фотография лежала у него в руке. Но, в то же время, для неё он давно умер. А мозг, не понимая, чего хочет душа, всё больше путался.
