- Хочешь, расскажу, что тогда было на самом деле? - после долгой паузы сказала она.
Доктор все это время не знал куда себя деть, и нервно дергал ногой, ругая себя за неприличные пристальные взгляды.
- Хочу, - опасливо ответил доктор.
- Я опущу незначительные детали. Я слишком хорошо помню этот день, хотя не помню, что было вчера, - со вздохом начала Пенелопа, - я пришла к Андресу поговорить с ним о том пространстве. Разговор не особенно клеился и, в конце концов, он так меня разозлил, что я даже сдерживаться не стала. А потом произошла какая-то фантастика. Я оказалась в этом пространстве. Это Пограничье. Странное место, но мне там было очень хорошо. Андрес оказался там. Такой паук, с меня ростом. Мы не особенно много бродили там. Со мной случился какой-то адский приступ, как будто болгаркой напополам разрезали. Я снова оказалась здесь. А он накинулся на меня, мол, я его выжила оттуда.
И чем больше я анализирую это, тем больше понимаю, что мои сны до того, это не просто сны. Он таскал меня туда во сне. То есть это место еще и со снами связано.
- Связано, - холодея, сказал доктор, - Бонни видела тебя с Андресом там.
- Еще одно доказательство, - Пенелопа шлепнула рукой по столу, - но самое страшное даже не в этом. И не в том, что с того момента, я уже год не злилась. Даже не раздражалась, представляешь?
Доктор не мог отвести от нее распахнутых глаз. Ему стало очень страшно.
- Самое страшное, что у меня из головы не идет один махонький эпизод, - Пенелопа замолчала и не смотрела на ван Чеха.
- Какой? - вялым языком спросил доктор.
- Как ты обнял меня тогда и как сказал, что испугался, - Пенелопа набралась смелости и прямо посмотрела на доктора.
Они оба сидели боком к столу и лицом друг к другу. Дотянуться было легко, но и трудно одновременно. Пенелопа коснулась щеки ван Чеха и робко улыбнулась. Она не могла выговорить ни слова, но глазами выразить получалось неплохо.
- Спасибо тебе. Я же так и не сказала до сих пор, - улыбнулась она.
Ван Чех взял ее руку, нервно перебирал пальцы, мял ладошку. Он чувствовал, как внутри нарастает смутная тревога, как все вокруг вибрирует. Уже давным-давно он чувствует себя спокойно рядом с ней, а все почему? Потому что переменчивость Пенелопы исчезла. Это всегда его напрягало. С ней никогда нельзя было понять, что она выкинет в следующую минуту, побьет или приголубит.
Особенно, это пугало в первую практику. Она легко впадала в ярость из-за мелочи, а серьезные проблемы могла принять стоически и философски, а могла и разреветься в ту же секунду. Теперь Пенелопа стала "стабильнее". Ван Чех уже давно не видел от нее ни резкого взгляда, не слышал резких слов. Доктор вздохнул.
