Очищая чашки одним взмахом руки, он добавил:
- Ах, да! И еще тебе надо почитать романы Розы Дрюкен. Причем без редакции! Вот там все хорошо и красиво описано. Тебе понравится, - усмехнулся Экзор. - У ее подруги еще есть замечательные стихи, но к ним, пожалуй, перейдем попозже. Все это у меня есть в библиотеке.
Был я в школе герой, я учился на пять Я знакомые буквы любил повторять Я разглядывал книги как шифр, я пытался узнать Что такое весна Лишь однажды пытался я школу поджечь Да учитель узнал, спички выбросил в печь Мне хотелось огня и тепла, я не мог больше ждать Когда будет весна Вот уж стало темно, дал учитель звонок Я из школы скорей убегал со всех ног Он вдогонку за мной, чтобы я не узнал Когда будет весна В теплой луже портфель, а под глазом синяк Ах, учитель хитрец - он провел и меня Я тетрадь изорвал, можешь ставить мне кол Только знай, от меня не уйдешь далеко Пикник - Герой
Все еще находясь в шоке от того, что Экзор знает и любит дамские романы, а именно романы моей матери, я пошла в кабинет. Там меня ждала недочитанная вчера "История государства Либрусского". Странная книга и еще более странное государство. Одни короли чего стоили! А уж народные традиции и искусства! Чтение было очень увлекательным еще и по причине пометок на полях. Записи были авторские, и теперь я уже знала чьим почерком. Смешные, но жутко пошлые шутки за гранью приличного принадлежали перу леди Пушки, не менее острому, чем ее язык. Из этих заметок также выплывало кое-что любопытное о прошлом самой мастерицы иллюзий. Особенно навеял подозрения от души разрисованный портрет правителя полувековой давности, который был казнен через кастрацию, и подпись "Так тебе и надо, импотент…". Я уже не удивлялась грубости профессора, но все больше заинтересовалась ее личностью и какие жизненные обстоятельства сделали ее таковой. Кстати, о казнях в Либруссии можно было написать целый трактат. Та же кастрация короля была не просто обрезанием мужского достоинства, но и целым ритуалов, в процессе которого тупым и ржавым топором каждый час отсекалось по сантиметру плоти. Жестокое, но еще милостивое наказание за изнасилование более чем десятка маленьких наследников аристократии страны и неизвестного количества простых слуг.
С книгой было покончено на час раньше, чем предполагал Экзор. Это очень хорошо, что он так недооценивает скорость моего чтения. Теперь я могла почти спокойно попытаться слевитировать себе личные дела нужных мне людей из большого шкафа с документами. Именно в деревянных нишах на другом конце комнаты, в нескольких метрах от меня, которые шли от самого пола к высокому, сводчатому потолку кабинета, хранились данные на каждого ученика университета и даже на профессоров. Небольшие полочки с множеством маленьких свитков с мою ладонь были самым большим искушением для меня уже месяц. Даже пару раз приснились мне. Впрочем, мне сейчас много чего снилось. Мама, папа, сестра, розы под окном, зеркало и последний торжествующий взгляд Закери, пыльное подземелье и пентаграмма на полу, кровь и темный огонь, моя смерть…
