Глава 4,
в которой мы узнаём наконец, с чего всё началось
В Зимру, столицу княжества Кардолан, пришла весна.
В этих южных краях весна приходила не чинясь, без стука. Ещё неделю назад дул с севера промозглый ветер, и тучи неслись над морем, таким же серым, как они сами, грозя дождём. И вдруг в предутренний глухой час ветер переменился, море с радостным рёвом пошло на прибрежные скалы, и кованые из красной нетускнеющей меди флюгера города разом повернулись на север. Не прошло и трёх дней — и суровый бело-чёрно-красный город, тут и там рассеянный по скалам горстями домов, весь — от прибрежных рыбацких жилищ до Трёхбашенной Крепости на Олло Нэлтиль — оделся в яркую молодую зелень, окутался ароматом прославленных вьющихся роз, став розово-золотисто-алым от бесчисленных побегов на стенах домов.
В одном из внутренних дворов Трёхбашенной Крепости, на краю мраморной чаши уже несколько веков иссякшего фонтана, изваянного в виде цветка галенаса, сидел, поставив на колено лютню золотисто-чёрного дерева, одетый в серый плащ певец. Его голос звенел среди укрытых розами каменных стен — то бросаясь к открытым воротам, то поднимаясь к высоким стрельчатым окнам. Лицо поющего, его голос безошибочно выдавали эльфа. Казалось, он не замечает, что его слушают, и поёт лишь для себя.
А между тем его слушали. Слушали не меньше дюжины юношей и мальчиков, одетых так, как одеваются в Кардлолане, да и на всём Северо-Западе: чёрные с серебром туники на белых свободных рубахах с тяжёлыми золотыми запястьями, чёрные штаны, удобные для верховой езды, сапоги из мягкой коричневой кожи, подбитые сталью… На поясах у всех слушателей висели длинные мечи. Большинство слушали стоя, и лишь один юноша — чёрные волосы и черты лица выдавали чистокровного нуменорца — присел на край чаши фонтана и, подавшись вперёд, поставил подбородок на кулак руки, упёртой локтем в колено. Серые глаза юноши застыли; казалось, он ушёл в печальную песню наяву…
В пламени ночи горят клинки,
Свет их погаснет, нас проводив.
Больше не будет битв,
Больше не будет нас,
Больше не петь нам под россыпью звезд.
Ты, если сможешь, скажешь: «Прощай»,
Слезы застлали мир,
Болью коснулись глаз,
Может, для нас это время не в счет,
Кончилось все, и срок подошел.
Ветер стирает следы,
Ветер уносит нас,
Будут за этим днем сотни лет,
Будут еще золотые века,
И все забудешь ты,
Горько только пока.
Пишет конец чернилом судьбы
Нашей легенде чья-то рука,
Замок разрушен и вырублен лес,
