Настя увидела, как дернулся его кадык и сжались губы. Чуть запрокинуть голову и посмотреть Кемалю в глаза было страшно. «Зачем я так? Он сейчас повернется и уйдет!» – пронеслось в голове, но особа по прозвищу Стафф уже взяла верх.
– А как я должна разговаривать с мужчиной, который за морскую прогулку требует плату постелью? Кто кормит девушку, тот ее и танцует, так что ли?
– Я ничего не требую. – Кемаль был обескуражен и подавлен. – Извини… Извините. Я не хотел вас оскорбить. До свиданья. Вернее, прощайте. Всего хорошего.
Он повернулся и стремительно пошел по набережной. Почти побежал. А Настя стояла, вцепившись обеими руками в ручку пляжной сумки, и шептала:
– Дура… Какая же я дура…
Она не помнила, как добралась до номера. Встретившаяся ей в коридоре Ника поздоровалась, хотела что-то спросить, но Настя посмотрела на нее невидящим взглядом и, не ответив на приветствие, обошла, как неодушевленную преграду.
В номере она умылась, села на кровать и несколько минут тупо рассматривала сложенных из полотенец лебедей. Потом поднялась, вышла на балкон. Вечерний Мармарис сверкал разноцветными огнями. Расположенный через дорогу аквапарк был тих и пустынен. Площадь рядом с ним, где днем шумел базар, подметали дворники… Отсюда, с балкона они были больше похожи на косарей.
«Интересно, а из чего здесь, в Турции, делают метлы? – отрешенно подумала Настя. – А у нас из чего? Из березовых веток, кажется. Или из ивовых? Из ивовых практичнее – они гибкие, не ломаются… Дед Андрей плел из них корзины, которые у него почему-то всегда получались скособоченными. Но баба Нюра и соседки все равно хвалили. Не на продажу же, а яблоки и свеклу с моркошкой в погребе хранить…»
Ей надо было чем-то занять голову, чтобы не думать о том, что произошло два часа назад на набережной. Но перед глазами с садистской настойчивостью появлялся дергающийся кадык на смуглой шее с едва заметной черной щетиной, разделенный пополам неглубокой ложбинкой подбородок, плотно сжатые губы.
Чего она сорвалась? Сама же хотела, чтоб он позвал ее к себе в номер или пришел к ней. Ожидание грядущей ночи жило в ней с самого утра – с того самого момента, когда он, держа ее под локоть, вел по набережной к месту, где была причалена яхта. И если бы он не сказал, что завтра улетает, все случилось бы… Он что, не мог сообщить о своем отлете утром? Соврал бы, что вернется через два дня, а потом позвонил с рассказом про неотложные дела, которые заставляют его остаться… Господи, какая же она идиотка! Если бы Кемалю был нужен одноразовый секс, он бы так и сделал. Но он хотел быть с нею честным и боялся ее потерять. А она даже не дала ему договорить, спустила с поводка Стаффа…
