– Я знаю, ты сейчас думаешь, что я вешаю тебе лапшу на уши.
– Ну, а как ты за барной стойкой оказался?
– С друзьями поспорил… Я вырос в Даламане. Мама умерла, когда мне было восемь лет, и отец отправил меня в семью дяди. Сам-то он все время был в разъездах. Кстати, у вас в Сочи есть две гостиницы, которые его фирма построила. В Туапсе, в Дагомысе, еще где-то… Ну так вот, дядя держал несколько ресторанчиков, и мы с двоюродными братьями после уроков и на каникулах там подрабатывали: полы мыли, посуду, заказы разносили. За барные стойки нам только в выпускном классе встать разрешили. Это ж самое ответственное. Отец ко мне часто приезжал. И почти всегда привозил новые книги на русском, записи.
– Так в чем спор-то состоял? – напомнила Настя.
– Друзья стали надо мной подшучивать: ты теперь, Кемаль, такой важный, миллионные контракты подписываешь, наверное, уже и как кофе варить забыл, а ведь когда за барной стойкой стоял, у тебя лучше всех получалось. Да и устанешь, говорят, уже через полчаса на ногах-то. Чувствую, специально меня дразнят, а все равно завелся. Хотите, говорю, завтра весь день за стойкой простою и даже ни на минутку не присяду?
– Короче, взяли тебя на слабо… А родные братья и сестры у тебя есть?
– Нет. Я у отца и матери был первенцем, а вскоре после моего рождения мама заболела.
– И отец больше не женился? – удивилась Настя.
– Нет. Он очень маму любил. И сейчас любит. Везде фотографию с собой возит. А твои родители? Они живы?
– Живы.
– Наверное, они тобой тоже гордятся? Мой, хоть и ворчит, точно гордится.
Настя сделала вид, что рассматривает чаек, которые ловко таскают из воды мелкую рыбешку.
Не рассказывать же ей в самом деле этому малознакомому парню, что со своими родителями она не виделась тринадцать лет? Что с момента рождения была для отца и матери обузой, от которой они при первой же возможности избавились, отправив к тетке? Что с пятнадцати лет она сама зарабатывала себе на жизнь… Она вообще терпеть не может быть должной. Но и использовать себя не позволяла и не позволит. Никому и никогда….
Почувствовав, что затронул неприятную для нее тему, Кемаль оставил расспросы и теперь тоже смотрел на чаек. Потом поднялся и, извинившись, спустился на нижнюю палубу.
Настя подошла к борту. В душе у нее был полный разброд. Не из-за того, что Кемаль напомнил о родителях – это давно отболело. Хотя… Вот Кемаля отец тоже отправил к своему брату, но он же не считает это предательством! Нет, тут и сравнивать нельзя! Его отец о сыне никогда не забывал, наверняка переживал, что мальчишка живет отдельно. И они друг друга очень любят… Насте вдруг стало стыдно, что она презрительным тоном разговаривала с Кемалем. Но ведь это его соотечественники сделали на слабостях русских баб бизнес!
