Я стоял окаменелый от удивления. Никто никогда не смог бы меня заставить прикоснуться к змее, такую брезгливость и предубеждение я всегда испытывал к этим животным. А тут мне говорят:
— Хочешь её погладить?
Я боялся склизкой, липкой кожи и что слизь останется на руке. Но, глядя на всех, я приложил руку к узору.
Кожа оказалась сухая, под кожей живо ходили кольцами бугры мышц. Рука осталась сухая и чистая.
Позвали директора парка, он благосклонно наблюдал всю картину. И уже не встал на дыбы перед нами, когда перед ним развернули бумаги «Ленфильма». Лёд тронулся.
Был заключён договор с лаборантом. Оформили ему командировку для работы с питоном перед кинокамерой. И все уехали с ним в пустыню под Красноводском.
Я выхожу на Приморский бульвар. На террариуме висит объявление, и дети сами читают, что любимый питон в настоящее время снимается в фильме. До скорого возвращения. И это тоже интересно.
В яркий майский воскресный день семья — мать, отец, дети, сынок и дочка — сидела за обедом.
— Душно, — вздохнула дочка.
Брат услужил, открыл настежь форточку и прогнал воробьев, которые смело и озорно выклёвывали семена в цветочных ящиках на балконе.
Воробьи хитро на него покосились, но совсем улетать не подумали. Они знали: оконное стекло для них надёжная ограда. Они не раз залетали в форточку поклевать крошек на обеденном столе, однажды поели яичницу, оставленную на сковородке без крышки.
Солнечный свет бил в окошко. Дочка от света морщилась.
В этот момент в распахнутую форточку влетела оса — крупная, длинная, золотистая, красивая, с тонко перетянутой талией. Деловито жужжа, она летала по комнате, садилась на предметы, одних только касалась, около других подолгу вилась, как бы осваивала, облюбовывала их для посадки.
Дочка молчаливо взглянула на брата: мол, прогони непрошеную гостью. Он поднялся. Но мать остановила:
— Не тронь её.
— Наверно, она заблудилась. Я выгоню её, она найдёт дорогу к своим, — сказал сын.
— Нет, нет, она всегда знает дорогу, — сказала мать.
— Она заблудилась. Что ей здесь надо? — спорил сын.
— Я видала, она пометила себе путь, — сказала мать.
Глядя на летающую по комнате осу, мать вспомнила своё несытое детство в далёкой послевоенной деревне. Пропавший без вести отец неожиданно вернулся после войны из плена и привёз с собой на подводе улей с пчёлами, купленный у одной вдовы по дороге к дому. Вместе с отцом они сколачивали новый пчелиный домик по старой книжке «Пчеловодство» и ждали, когда слетит рой. Они осматривали старый улей, вынимали рамки с сотами, клали на зиму сахарную подкормку. Она беспрерывно работала дымарём, фукала дымом на рамки, отгоняла пчёл от отцовского лица и с рук. Сама искала для дымаря гнилушки, сама разжигала. Однажды долгожданный рой повис на яблоне чёрной гудящей гирей. Его снимали с ветки пригоршнями, сметали щёткой в новый домик. Стало два улья. Строгали материал для третьего.
