Лежавший на столе журнал был разорван в клочки и сверху залит черными и красными чернилами и вдобавок гуммиарабиком. Конверт со штрафными записями пропал, а вместо него лежала визитная карточка Арсена Люпена.
Писарь все время сидел на месте. Кто и каким образом мог проникнуть в кабинет и потом бесследно исчезнуть?
— Входили ко мне в кабинет, пока меня здесь не было?
— Никак нет, — ответил писарь неестественно громким голосом, и Кригер вспомнил: он был глуховат испрашивать его о том, слышал ли он в кабинете какую-нибудь возню, не стоило.
А потому он приказал ему взять то, во что превратился журнал, и вместе с ним направился к дежурному по корпусу.
Как нарочно, дежурил Иван Посохов. Выслушав Кригера, он стал пепельно-серым и забегал по своей комнате.
— Эти вещественные доказательства нового злодеяния врага… — и от волнения задохнулся. — Ваше превосходительство, они вопиют о мщении, но, клянусь, я отомщу!
Кригер пожал плечами. Он был умным человеком, и пафос Ивана Посохова ему не понравился.
— Делайте ваше дело, — и повернулся, чтобы уйти, но Посохов его остановил: — Разрешите осмотреть место происшествия?
Не хотелось, однако пришлось разрешить. Посохов обошел весь кабинет, обстукал стены и внимательно обследовал замазанное на зиму окно. Потом, забравшись на стул, заглянул в вентилятор, потрогал вьюшку и сокрушенно покачал головой. Потом спустился и принялся за письменный стол.
Чуть что не обнюхивал каждую бумажку и, прищурившись, отыскивал на опрокинутых чернильницах неизвестно зачем ему понадобившиеся оттиски пальцев преступника.
Наконец Кригер не выдержал:
— Вы бы лучше допросили писаря и дневального. — И, увидев, что Посохов уже вытаскивает из кармана свою красную записную книжечку, поспешно добавил: — Только где-нибудь в другом месте. Мне нужно работать.
Иван раскланялся и ушел, и с ним ушел больше чем когда-либо похожий на перепуганную мышь писарь. Теперь можно было спокойно подумать.
За двадцать два года службы в корпусе он не видел ничего подобного. И не слыхал, чтобы раньше такое случалось.
Странные наступили времена. Гардемарины играли в разбойников, а офицеры в сыщиков. Что здесь было причиной и что следствием?
Кригер пожал плечами. В конце концов это было безразлично. Игра получалась плохая, очень плохая. Она расшатывала самые основы всей системы корпуса, и чем она кончится, просто нельзя было себе представить.
А с чего она началась?
Гардемарины были такие же, как всегда. Как всегда, был хороший преподавательский состав и посредственный строевой. Директор, в конце концов, такой же, как все прочие директора.
