Я вам отвечу. Никак.
А, между нами говоря, что такое для человека могила? Останется ли моя мать в моих воспоминаниях более живой из-за того, что лежит под плитой? А если бы она не лежала там, где лежит, я что, забыла бы ее? При этом вы не должны забывать, и я этого никогда не забывала, что моя покойная мать была настоящей сукой. Когда я была маленькой, она била меня, выдирала у меня из головы клоки волос, не пускала в школу, моего брата любила больше, чем меня, хотя брат никогда для нее ничего не делал. Я всю жизнь о ней заботилась. По ночам у нее была отрыжка, днем она часто мучалась тяжелыми мигренями, этого я вам еще не говорила, но я очень плохо жила со своим мужем, а мать не позволила мне разойтись с ним. «Кто нас кормить будет, дочь моя?» — повторяла она. У меня никогда не хватало храбрости порвать с ней, я была привязана к ней, как проститутка к сутенеру. Я не ищу алиби. Я не хочу оправдываться и говорить всем, что я продала могилу своей матери, потому что она была плохой матерью. Нет, нет. Могилу я продала, потому что хотела, пока еще жива, почувствовать запах денег. Я хочу схватить деньги, мять их в руках, нюхать, сложить их в жестяную коробку, закрыть коробку крышкой, потом открыть, и снова закрыть, и опять открыть, закрыть, открыть, закрыть, открыть, пересчитать.
Этого я вам не рассказывала. Я была тяжело больна. Несколько недель лежала, накрывшись с головой. Мои приносили мне чай и жидкий суп, и разваренные спагетти, я только такие люблю, даже нашли женщину, которая делала мне массаж за двадцать динаров в час, ходили мне за лекарствами, купили меховые тапочки, тридцать девятого размера, хотя я ношу тридцать девять с половиной, я не рассердилась, все равно я ходила только до туалета и обратно.
— Бабуля, — говорила мне моя внучка, — ты не должна впадать в депрессию.
— У меня нет депрессии, у меня болит позвоночник, как вы этого не понимаете. — Она меняла мне постельное белье, моя внучка, стригла ногти на ногах, делала мне в постели прическу, когда я рычала от боли.
Бабуля, потерпи, когда ты будешь красивой, у тебя улучшится настроение и тебе станет легче.
Но легче не стало. Я хотела умереть. Внук вызвал врача, точнее врачиху:
— Вы очень бледная, видимо у вас скрытое кровотечение, придется лечь в больницу.
— Я не хочу в больницу, — сказала я, — я хочу умереть дома, в окружении самых дорогих и близких мне людей, здесь я не нуждаюсь даже в птичьем молоке.
— Знаете, — у моей докторши были карие глаза, — дорогие и близкие вам люди вас любят, вы должны жить.
