Суть времени. Том 2 | страница 68
В любом случае, этот неуправляемый рост смертельно опасен. И мы подходим к этому барьеру.
Спрашивают: «Что ж тогда делать?»
Тут два пути (рис. 20).
Либо начать сворачивать научно-технический прогресс, и это и есть Контрмодерн. А как его свернешь? Его же и свернуть нельзя!
Либо начать наращивать возможности человека, а это и есть Сверхмодерн.
Этим-то и занимались коммунисты! Этим-то столетиями и занималась Россия! За это-то ее и костерили. Но сейчас наступает момент, когда без этого типа развития, который уже не есть Модерн, мы очень быстро окажемся у «барьера Питерса». И просто «навернемся» раз и навсегда.
«Антропотехнические ножницы» — это лишь один из признаков того, что великому проекту «Модерн» — хана. Он подходит к финальной точке. Те принципы регуляции, которые он предлагал, исчерпаны.
Но если это так, то все, что делали русские (и в рамках XIX и XVIII века, и в коммунистическую эпоху), вся эта русская мечта о том, чтобы человек развивался так же, как развиваются производительные силы, чтобы одно развитие сочеталось с другим, — только сейчас приобретает безальтернативный характер. Только сейчас человечество вдруг начинает понимать, что без этого действительно хана.
И именно в этой точке русских опять начинают отделять от их ноу-хау, от их великих достижений, от их драгоценного вклада, приобретающего сейчас фундаментально общечеловеческое значение. И не просто отделять, а втыкать на периферию проекта, который завершается в силу объективных закономерностей.
Таким образом, модерн не только не тождествен развитию, модерн — это великое начинание, которое подходит к концу и которое искусственно добивают опережающим образом. Он бы просуществовал еще лет 20–30, но его добивают. Если он даже остается как суррогатная форма в обществах восточного типа, то это отдельный вопрос, который мы будем рассматривать в следующем нашем разговоре. А сейчас мы просто скажем одно: те, кто утверждает, что модерн тождествен развитию, нагло лгут. И это надо обсуждать конкретно, детально и доказательно.
Более того, если раньше можно было утверждать, что модерн — это магистральный способ развития, что «русские занимаются какими-то периферийными исследованиями в области развития, их эксперименты никому не нужны, ибо и без этих экспериментов можно хорошо развиваться», то теперь модерну хана. Конец эпохе Модерн. Об этом говорят все.
Но тогда русское ноу-хау выходит на передний край само собой, в силу краха конкурента. Русские этого не добивались. Крах происходит в силу естественных причин и в силу того, что его добивают, этот модерн, мировые элиты, которые грезят просто неразвитием.
