"Господин," — сказал он, протягивая футляр Теллину. Теллин положил его обратно в карман и холодно сказал, как бы оправдываясь:
"Вы не единственный эльф в Сильваносте, у которого есть мечта."
Это было так, но Даламар не думал, что лорду Теллину будет легче реализовать ее, чем ему. В Доме Мистиков уважали талантливых людей или, в крайнем случае, могли бы зауважать. В Доме Создателей Крон никому не было интересно кто вы — жрец или герой войны. Если вы были не из их клана, то не сможете жениться ни на одной из их дорогих доченек.
**
Красный свет пылал в углу жаровни. Тени сползали по шелковым стенам красной палатки. Трамд окунул пальцы в черную глиняную чашу и, когда вытащил, с них струилась кровь. Кровь из сердца. Он окропил ею камни, окружающие огонь и кровь окрасила руны на них, руны охоты, руны сокровищ, руны, гарантирующие удачу. Он был, как Фейр Керон и предполагала, гномом. Не здесь, не в этом варварском обличье, а там, далеко отсюда, в башнях его цитадели. Он знал все о рунах и он знал все об удаче, поскольку обычно гномы не так рассчитывают на первое, как на второе. Трамд наблюдал, как запеклась на огне кровь и на ней появились маленькие черные трещинки. Он вгляделся в эти трещины, которые явили ему маленький уголок Магического Плана. Темнота трещин завращалась в водовороте на его глазах. Он выдохнул и пламя огня заколебалось.
"Приди" — прошептал он голосом аватара, — "Приди и будь готов. Будь готов бежать"
Темнота углубилась, а затем задвигалась, принимая форму, неизвестную этому миру. На красных шелковых стенах тени дрожали и бегали, как маленькие дети этой темноты, собираясь возле дымохода. Из этой массы выделилось что-то более определенное, похожее на открытый глаз.
Трамд затаил дыхание, зная о глазе, но не смея отвести взгляда от трещин в запекшейся крови. Они затягивались медленно и спокойно, но стоит ему оторвать глаза от них хотя бы на миг, как оттуда появились бы такие вещи, которые заставили бы похолодеть драконьи сердца, а в души смертных вселить смертельный, безумный ужас. Глаз пылал, то темнея, то светлея снова. Трещины в крови медленно затягивались.
На стене тени приняли очертания пса с подозрительным взглядом и разинутой пастью. Вой собаки прошел через душу колдуна, длинный, жуткий вопль волка-одиночки. Пламя вспыхнуло и кровавые руны затянули свои раны и темнота отступила. Трамд уселся на пятки и посмотрел на стену, собака-призрак казалась живой.
