Я рассмеялся неестественным смехом.
Как тебе это, Мария Отонаси? Ситуация более безнадежна, чем ты могла вообразить, правда?
— Ху-ху-ху…
Однако она почему-то издала тихий смешок.
— …Чего смеешься? Или все настолько безнадежно, что ты не можешь удержаться от смеха?
— Безнадежно? Да ну? Ху-ху… Эта угроза — просто комариное жужжание по сравнению с угрозой оказаться отмененными, с которой мы однажды столкнулись. Единственная угроза, которую я вижу прямо сейчас, — это то, что ты не хочешь рассказать, как ты меняешься с Кадзуки, верно? Ну и каким боком это безнадежно?
— Единственное решение — убить Кадзуки Хосино; я тебе уже объяснил, но, может, ты не поняла?
— Потому-то я и не удержалась от смеха. Ведь это — л о ж ь.
У меня отнялся язык.
— Я понимаю, что ты хочешь меня измотать, но, боюсь, такой паршивой ложью меня не обмануть.
— …И почему же ты думаешь, что это ложь?
— Ты же сам сказал. Ты сказал, что ты Кадзуки Хосино. Но у Кадзуки Хосино нет «шкатулки». Проще говоря, он не может быть «владельцем».
— Что еще за игра словами? Так ты от реальности не сбежишь!
— Что, все еще не доходит? Ладно, тогда я задам вопрос.
И Мария Отонаси произнесла твердым голосом:
— Т ы с е р ь е з н о в е р и ш ь, ч т о д у ш а м о ж е т п о с е л и т ь с я в т е л е д р у г о г о ч е л о в е к а?
— Это…
Это…
— Ч т о, н е м о ж е ш ь о т в е т и т ь с р а з у?
Ааа… блин.
Не знаю почему. Не знаю почему, но то, что я не могу ответить что-либо именно сейчас, выглядит серьезной ошибкой.
— «Шкатулка» выполняет «желание» полностью. Более-менее здравомыслящий человек не способен в полной мере поверить, что его «желание» будет исполнено. И, как я и думала, ты тоже не веришь всем сердцем, судя по твоей реакции на мой вопрос. А «шкатулка», когда исполняет «желание», вкладывает туда и сомнения. А значит, «в л а д е л е ц» н е м о г з а х в а т и т ь К а д з у к и Х о с и н о.
— …
— Что, в свою очередь, означает, что «владелец», как и раньше, существует, не захватив тело Кадзуки Хосино, — о т д е л ь н о о т т е б я.
И, не обращая внимания на мое молчание, она спросила:
— Итак, что же ты, если не «владелец»?
Не могу ответить.
— Если ты не знаешь, я сама скажу. Ты — искусственное создание, порожденное искаженным «желанием». Ты просто фальшивка, имитация «владельца». Да, если подбирать имя — ты «подделка».
Беззвучно рассмеявшись, она продолжила.
— А раз ты «подделка», значит, ты не «владелец», которого я должна отыскать.
Понятно. Вот, значит, почему… у меня нет «шкатулки».
