А вот трубку в спальне Ксюши я даже не сразу обнаружил, на базе ее не было, она нашлась на кровати среди разбросанных как попало вещей. Номер, загоревшийся на дисплее, мне ничего не говорил. Зато говорило высветившееся рядом с ним время последнего звонка ― он был сделан примерно в те минуты, когда я, скрючившись, торчал у двери со своим стетоскопом. Нажатием кнопки я набрал его снова, после двух длинных гудков услышал приятный женский голос, произносящий «Клуб “Потемкин”, здравствуйте!», после чего отключился.
Оставалась трубка на кухне. Снова почти то же время звонка ― с разницей в две минуты. Бегая по квартире и собирая вещи, Голдовская звонила дважды, но мне удалось расслышать кое-что только из одного разговора. А вот номер на этот раз показался смутно знакомым. Я снова извлек из кармана полученные в «Купидоне» анкеты ― точно, так и есть! Именно этот сотовый телефон указал в качестве контактного герой-любовник Валерий Валерьевич Моченев. Я нажал кнопку повтора, и на этот раз на том конце провода ответили почти мгновенно.
― Алло! ― прокричал мне в ухо хорошо поставленный мужской баритон. ― Алло! Говорите!
И после паузы:
― Ксюха, это ты?! Ничего не слышно! Это ты? Алло!
Я аккуратно поставил трубку в гнездо на базе. Занес в блокнот этот номер, а заодно и номер клуба «Потемкинъ». Делать здесь больше было нечего. Над всем этим надо было теперь думать.
Я думал, спускаясь вниз на древнем тягучем лифте.
Я думал, пробираясь сквозь потоки машин в сторону офиса.
Я продолжал думать, уже сидя перед компьютером за своим рабочим столом, вызывая удачно сворованную где-то Прокопчиком свежую базу данных городской телефонной сети. Думал, забивая в поисковое окошко адрес героя-любовника из заполненной им собственноручно анкеты. Когда на экране вывалился номер телефона, я набрал его, все еще продолжая думать.
Трубку сняли после четвертого гудка.
― Слушаю вас, ― проскрипел старушечий голосок.
― Можно Валерия? ― попросил я.
― Валерия? ― удивились на том конце провода. -Он тут больше не снимает. Съехал ваш Валерий.
― А куда, не знаете? ― без особой надежды поинтересовался я.
― Не докладывал, ― с некоторым, как мне показалось, удовольствием сообщила моя собеседница.
― А давно?
Была небольшая пауза: бабуля напрягала память. Наконец я услышал:
― Да уж недели две как.
Положив трубку, я снова принялся думать. И вот над чем.
За последние дни я слышал словосочетание «две недели» столько раз, что это грозило перевалить за критическую отметку. Если не перевалило уже.
