― Книги-книги, ― перехватив мой взгляд, горестно покачала головой Фаина Семеновна. ― Алешенька мой, царствие небесное, экспедитором в книжном коллекторе, считай, всю жизнь оттрубил. Книги-то ох какой дефицит были ― больших денег на черном рынке стоили! Копил он их, копил, пока стенок хватало. Это, говорил, Фаня, твоя пенсия ― он ведь постарше меня был, заботился, значит, обо мне. А помер аккурат, когда коммунизм кончился, в девяносто первом, в сентябре месяце. И сгорела моя пенсия синим пламенем.
― Это почему же? ― поинтересовался я, главным образом для того, чтобы поддержать разговор.
― Так ведь капитализм случился, ― неодобрительно сообщила Фаина Семеновна. ― Издательств наплодили, что хочешь начали издавать, да без всякого порядка. Всех дефицитных переиздали ― цена и упала, никому теперь мои книги не нужны.
― А читать их не пробовали? ― не удержался я, тут же схватив себя за язык. Но Фаина Семеновна, слава Богу, никакой иронии в моем вопросе не усмотрела.
― Пробовала, ― махнула она рукой. ― Некоторые ничего, отвлекают. А есть такие ― еще больше тоски нагоняют.
― Ну а соседки ваши, Оксана с Мариной, книжками не интересуются? ― направляя разговор в нужное мне русло, спросил я.
― С чего это? ― искренне удивилась хозяйка. ― Им некогда: днем спят, ночью работают.
― Ночью? ― переспросил я. ― Это что ж за работа такая?
― Так ведь артистки! ― равнодушно пожала плечами Фаина Семеновна так, словно это должно было объяснить все что угодно. ― Сейчас этих клубов ночных, говорят, пруд пруди. Деньги людям девать некуда.
― Так Ксюша же вроде сейчас не работает, -в проброс заметил я и получил в ответ утвердительный кивок.
― Две недели уже.
― Чего так?
― Кажись, депрессия у нее, ― понизив голос, доверительно сообщила Фаина Семеновна. ― Марина -та мотается где-то, приходит аж под утро. А Ксюха дома сидит, только и выходит что за продуктами.
Она помолчала и, окончательно решив, что мне можно доверять самые сокровенные секреты, добавила, чопорно поджав губы:
― Выпивать начала.
― Да вы что?! ― только что не всплеснул я руками. ― Давно?
― Говорю же: две недели.
― А что случилось, не спрашивали? ― забросил я наживку.
― Да разве ж они скажут? ― с искренним огорчением пожаловалась Фаина Семеновна. ― Неприятности на работе ― а что за неприятности такие, на какой работе ― молчат.
Я понял, что больше мне тут ничего интересного не высидеть, и засобирался на выход. Хозяйка было повела меня в прихожую, но я ловко уклонился и проскочил в сторону кухни. Уже от самой двери на черную лестницу крикнув:
