― Довольно вульгарный подход, ― неодобрительно пожевал губами доктор. ― Хотя и такой метод имеет место, особенно при попытках самолечения. Мы скорее говорим о переключении на социально приемлемые цели, например творчество. Творческий подход к роли позволяет заново, причем изнутри, пережить давние травмирующие события, в идеале ― добиться катарсиса. Про катарсис вы тоже не слышали?
Я отрицательно помотал головой.
― Греческое слово. Имеет массу толкований, но ближе всего к нашей теме ― очищение через переживание чужой трагедии или драмы, обычно в театре. Только у наших пациентов драмы ― свои собственные.
― Все ясно, ― кивнул я с видом понятливого ученика, сам в то же время прикидывая, как бы это половчее и без лишнего скрежета перевести стрелки на нужные мне рельсы, не попав при этом снова под паровоз. ― Значит, чтобы стать психом, надо иметь либо проблемы в детстве, либо родственников в анамнезе. ― И тут же ловко, как мне самому хотелось верить, ввернул свое: ― Мы ведь, собственно, про это вчера с вами и толковали, помните? У Шаховых-Навруцких во всех поколениях то суицид, то садомазохизм, то нимфомания. А вчера вот и до галлюцинаций докатились...
Но Ядов категорически отказался заглатывать блесну. Проговорил, снова недовольно насупившись:
― Я уже вам сказал и повторяю еще раз: ничье здоровье я с посторонними обсуждать не намерен.
Сам себе я не казался таким уж посторонним в этой истории. Мое собственное здоровье, причем не только физическое, тоже понесло в недавнее время определенный урон. Но предполагал, что мои доводы не обязательно покажутся психиатру убедительными. И все же решился на последний, фланговый удар.
― Ну, что ж поделаешь, понимаю: профессиональная тайна и все такое... Но о Нинель-то говорить можно? Она мертва. И там по всем признакам либо убийство, либо доведение до самоубийства. Как ни крути, без ее психологического портрета следствие не обойдется...
Ядов ухмыльнулся. То есть нет, конечно. Это была не ухмылка ― это был оскал, нехорошо искрививший ему губы. Но профессор после короткой борьбы совладал с ними, заставив вновь артикулировать вежливые и обкатанные, как речная галька, слова:
― Помнится, в нашу прошлую встречу вы уже использовали этот аргумент ― насчет компетентных органов. Тогда я даже попался, позволил себе пооткровенничать. Но ничего хорошего из этого не вышло: чувство меры вам неведомо. Поэтому давайте договоримся: следствие так следствие, ему и карты в руки. А мы с вами, милейший, никаких разговоров об этой семье больше не ведем.
