Но сперва ― диспозиция.
После потери такого источника, как Нинель, доктор стал моей главной надеждой. Наверняка он знает предостаточно о семейке Шаховых-Навруцких, но вряд ли удастся вот так запросто вытянуть из него все подробности.
Запросто не удастся ― значит, надо найти к нему подход. Но какой?
Предположим для начала: таинственная дамочка. Зачем на ней эта чертова вуалетка? Просто старомодный каприз или она скрывает лицо? И от кого скрывает их обоих кибиточный полог, если, конечно, доктор не случайно выбрал этот поделенный на отдельные кабинеты ресторан?
Ну, хорошо, предположим, предположим...
Но что это мне дает?
Допустим, я нахально влезаю к ним в юрту или, на худой конец, подстерегаю на выходе. Цель ясна: оказаться сопричастным какой-то профессорской тайне и таким образом... таким образом...
А если никакой тайны нет и в помине?
Вдруг это просто старая приятельница, вдова покойного учителя или просто однокурсница, которую Ядов пригласил отметить какую-то дату, а то и просто посидеть в тишине, вспомнить молодые годы? Да меня просто выставят с позором вон! И какая уж там сопричастность ― доктор получит полнейшее моральное право на порог больше не пускать назойливого сыскаришку!
Не годится. Тогда что же?
Смерть Нинель.
Правда, это при условии, что ему об этом еще не известно.
Если же известно, эффект будет сильно ослаблен. Но в моем распоряжении, тем не менее, останутся кое-какие козыри.
О чем уж точно не знает никто, кроме меня, так это об охоте на Нинель некоей частной спецслужбы.
И эта спецслужба хотела что-то найти сперва у нее в квартире, а потом даже в моей ― совсем уж временном ее пристанище.
А это «что-то» вполне вероятно связано с ее работой у отчима.
Конкретнее ― с девчонками, коим она, по словам Цыпки, «вытирала сопли». И с теми людьми, которые этими девочками предположительно пользовались ― отнюдь не в качестве фотомоделей.
Само собой, разом вываливать весь пасьянс я не собирался. Но и отдельные фрагменты при умелой подаче могли бы мне помочь раскрутить профессионально скрытного профессора.
Если так ― то так. А если так ― то этак...
Но тут не шахматы, обратно ход не возьмешь. На что решиться?
Сурея принесла поднос и водрузила передо мной на стол пышущую паром глубокую миску, тарелку с зеленью и плетеную корзинку с лепешками. Она еще расставляла вокруг меня перечницу, солонку и какие-то восточные специи, а я уже жадно оторвал зубами кусок хлеба и сразу за этим отправил в рот первую ложку обалденно пахнущего варева. В то же мгновение мне показалось, что я хватанул глоток отвара из мелко перемолотых бритвенных лезвий. Обжигающе острый и горячий лагман вонзился в мой пищевод, как турецкий ятаган. Но странное дело ― именно этот коварный удар по организму пробудил во мне дремлющие силы, необходимые для принятия решения. Едва продышавшись, я схватил повернувшуюся было уходить официантку за широкий рукав.
