Происходящее, являющееся метафизическим падением для человека, который мыслит духовными категориями, может быть названо «регрессом», «сбросом» или «инволюцией». Так вот, в процессе инволюции особь, которая начала двигаться по пути инволюции или регресса, или коллектив, который начал двигаться по этому пути, или макроколлектив, именуемый «нация», «общество» и так далее, — любое такое сообщество или индивидуум, начав двигаться по этой траектории, мыслит для себя любые приобретения как отказ от обременений. Где в итоге — при очень глубокой инволюции — обременением может оказаться все, что угодно. Больной, а то и здоровый ребенок, больная, а то и здоровая жена — все, что угодно! Старик-отец, старуха-мать — все, что угодно! В пределе — все, что угодно, если человек начал падать, встал на путь инволюции.
Граждане мыслили некими скромными отказами от обременений.
Первое, от чего они хотели отказаться и считали это очень разумным, — это от того, чтобы «кормить» так называемые братские страны: Кубу, Анголу или, например, страны Варшавского договора. Пресловутая поговорка «Куба — си, мясо — но» отскакивала от зубов наших не только диссидентствующих, но и вообще скептически настроенных по отношению к происходящему граждан. «Давайте, — сказали граждане, — раз уж мы не строим коммунизм во всем мире, то есть мы отказались от первородства, давайте-ка теперь откажемся от того, чтобы кормить Кубу, Анголу, СЭВ и прочих, и мы получим добавку к X в виде некоего Y. Потому что мы, освободившись от этого обременения, можем все эти средства направить на потребление. И у нас потребление станет больше! X + Y больше, чем X». Вроде все логично.
Второе — оборона, военно-промышленный комплекс. «Давайте, — сказали граждане, — если уж мы не воюем с Америкой за коммунизм, у нас нет с ней идеологического конфликта, давайте не будем создавать такой военно-промышленный комплекс, такую армию, чтобы она так сверхдержавно поддерживала наши интересы аж на Кубе и в Никарагуа или в Афганистане… Давайте наше обременение еще уменьшим, а некое Z, высвобожденное за счет этого, тоже пустим на потребление. X + Y + Z гораздо больше X! Смотрите, как мы уже движемся к своему счастью чечевичной похлебки!».
И вроде бы эти первые два шага были логичны в том смысле, что, сними эти обременения, направь их на потребление, купи шмоток, продуктов и чего-нибудь еще — и действительно окажется больше!
Но граждан соблазнили на третий шаг. Им сказали: «Нужно сделать еще один шаг ради увеличения чечевичной похлебки, причем радикального. У нас неэффективная экономика, неэффективное советское государство, весь этот „совок“ производит очень мало! Он неэффективно производит, он не способен наполнить прилавки, произвести очень много разного рода продуктов, он на это не способен! Давайте заменим его на капитализм! Тогда вместо X наш капитализм произведет 100 X! Да, он возьмет себе, например, 70 Х. Потому что богатые должны быть богатыми — иначе капитализм не будет работать. Но 30-то Х он оставит вам! Вы в 30 раз повысите свое потребление за счет только одного действия — быстрого построения капитализма!» Или, как говорил Ельцин, заработают дремлющие силы рынка! (Мне так и виделись гекатонхейры — сторукие существа, — которые сейчас заработают, и «пойдет уж музыка не та: у нас запляшут лес и горы»!)
