Чертов совет.
Они говорят, что София больна.
Они что, Библию не читали? Иисус не делал никаких различий между черными и белыми, бедными и богатыми, шлюхами и святыми, евреями и мусульманами, женщинами в женском теле и женщинами в мужском.
Они не знают Библию. Не хотят ее знать. Идут против слова Божьего.
И никто их не наказывает.
В отличие от нее.
На автоответчике тишина. На дисплее пусто. В почтовом ящике только реклама и счета. Пара писем, да и те из налоговой инспекции и пенсионного фонда.
Прошло два месяца с того дня, как она послала всю общину к черту прямо во время службы и переехала сюда. Они молились за ее выздоровление. Громче всех молились ее родители и брат: они не осмелились перечить этой стае озлобленных волков. Это было ужасно. Ее по-прежнему бросает в холодный пот при одной только мысли о том дне. Она послала их к черту и сбежала. Обрела свободу, но утратила семью. Всю свою прошлую жизнь.
Она снова и снова набирает номер родных. Весь, кроме последней цифры. Снова и снова.
Потому что у нее осталась гордость.
Она не собирается вымаливать прощение, просить, чтобы ее пустили обратно. Нет, теперь их очередь умолять ее на коленях.
– Мама!
– Стефан.
– Меня зовут София.
…
– Мама, мама!
София и Беа, две одинокие души, свернулись клубком каждая в своей постели.
София засыпает, прижав колени к груди. Большой палец в опасной близости ото рта. Наверно, ей нужен психиатр.
Беа лежит без сна, слушая мамин голос со старой виниловой пластинки. Запись 1979 года – «Мой веселый Валентин». Хрипловатый голос Эббы – мама всегда делала пару затяжек перед входом в студию.
Спустя три года после записи она умерла. А в голосе столько жизни. Кажется, чувствуешь ее дыхание на коже.
У Беа волоски на руках встают дыбом – светлый пух, покрывающий их, словно мех. Вся кожа в шрамах. В душе она всегда до крови трет себя губкой. Боль означает, что она еще жива.
Мой веселый… Мой веселый… Мой веселый…
Пластинку заело. Беа убирает иголку. Берет украденный стетоскоп и, подойдя к окну, слушает свое сердце.
Тук, тук, тук…
Ветер бьется в окно, из которого видно канал и дворец на другом берегу. Но, к сожалению, не только их, а еще и автомобильную дорогу, всегда забитую. Правда, шума не слышно: Беа живет на пятом этаже, но на всякий случай вставила в окна тройные стекла.
У Беа четырехкомнатная квартира с кухней, купленная за наличные. В 1997 году она обошлась ей в один миллион четыреста крон. Скромная сумма, учитывая ее сегодняшнюю стоимость в три с половиной миллиона.
