Пожав друг другу руки, они снова разъединились, хозяин сел под пейзажем, воспроизводящим вершину вулкана и одинокую сосну. Поярков чуть поодаль, в углу слева.
— Мистер Поярков хорошо переносит жару? — спросил хозяин и тронул рукой свой невысокий белый лоб, как бы смахивая пот.
Поярков не знал, как он переносит жару. Он никогда не задумывался над этим. Но кивнул — жара его не беспокоила.
— Да-да, привычка, — понимающе поднял брови хозяин дома. — Вы ведь старожил, давно живете в Харбине…
— С двадцать первого года.
— С двадцать первого года… — задумчиво повторил хозяин. — Это много. Мы еще не успели свыкнуться с необычным для нас климатом. У нас прохладнее в это время. В Благовещенске тоже…
«Все, как по нотам, — разочарованно отметил про себя Поярков. — Барин повторяет слугу». Он вспомнил Веселого Фына, досаждавшего ему своими расспросами о России.
— Когда как… — не дал Поярков в руки хозяина нить для продолжения разговора. Но тот и не добивался ее, программа беседы у него была составлена заранее.
— Амур защищает Благовещенск от этих ужасных пыльных бурь Гоби. Нет, Приамурье — благодатный край. Никакого сравнения! — Хозяин откинулся на спинку кресла и мечтательно закатил глаза, словно ощущал в эту минуту прикосновение прохладного амурского ветра.
Поярков вздохнул. Грустно. Он знал, что хозяину нужен этот вздох, что ради этого простого выражения человеческих чувств он вел трудный, конечно трудный, разговор. Слова-то выстраивались, будто колышки вколачивались. Небось речь свою учил со вчерашнего дня, а то и с прошлой недели.
— Что ж, судьба… — завершил тему хозяин дома и сочувственно взглянул на Пояркова.
— Да, судьба.
Хозяин встал, поправил на себе юката, плечи его при этом чуточку поднялись — он хотел выглядеть внушительнее, крупнее, чем на самом деле. А был он маленьким и кругленьким, с весьма приметным жирком на животе. В широком кимоно он казался пингвином, расправившим крылья. Приняв надлежащий его положению вид, хозяин зашагал по гостиной из конца в конец, как бы собираясь с мыслями и что-то решая.
— Мистер Поярков, — начал он опять не то по-английски, не то по-русски, — мы хотели бы иметь в вашем лице человека, способного сделать жизнь нашей семьи более красивой и удобной…
Поярков слушал. Руки его легли на подлокотники, грудь чуть подалась вперед, шея вытянулась. Он был весь внимание. Наступил вроде бы решающий момент разговора. Неужели начальник миссии, или бог знает кто он там, все-таки повернет дело к сапогам?
