– Пора, – сказала Ника. – Все хорошее когда-нибудь кончается.
– Да. – Согласился Макс, по опыту зная, что первое свидание – самое лучшее.
Они подошли к машине. Яцкевич, прощаясь с морем, оглядел ночную набережную, которая скоро станет утренней. Скоро здесь закипит жизнь, откроются кафе, будут расставлены белые пластмассовые столы и стулья, заиграет музыка.
Из-под скамейки вылезла знакомая кошка и жалобно мяукнула.
– До свиданья, – ответил Максим и отпер машину.
Двигатель завелся мгновенно. Стекла тут же запотели, и их пришлось опустить.
– Супер Бат-Галим?
– Да.
Макс внезапно подумал о том, что в Израиле непропорционально много банков и супермаркетов. Создавалось впечатление, что у людей так много денег, что хранить их просто негде. А тратят они их исключительно на еду.
Возле магазина он остановил машину.
– Приехали, – сказал он, выжидающе глядя в лицо Ники.
– Спасибо тебе! Была действительно волшебная ночь. – Она погладила руку сжимавшую руль.
– Ты... Ты... – Замялся Максим. – Не хочешь пригласить меня к себе? Я замерз. Попили бы чаю...
– Нет. – Она улыбалась, но говорила серьезно. Как ему показалось – излишне серьезно. – На первом же свидании ты хочешь ко мне войти? Я же говорила о том, что не принимаю животную схему интернет-знакомств.
– Да, конечно, – огорченно протянул он. – Переписка – кафе – постель... Но постой! – С надеждой воскликнул мужчина. – В кафе ведь мы не были!
Ника рассмеялась, обвила его шею руками и жадно припала к его губам. Его кепка слетела, открывая кипу.
Возле левого уха Максим услышал звук двигателя. Он скосил глаза и увидел старую «Субару» и пялившегося на них пожилого мужчину за рулем. Макс оторвался от Ники и показал любопытному язык. Тот хмыкнул и уехал.
– Ой, как голова кружится. – Женщина улыбалась, но вдруг выскочила из машины и захлопнула дверь. – Позвони мне! Я буду ждать! – Закричала она в открытое окно.
Максу оставалось только помахать рукой и проводить взглядом убегающую Нику. Он вздохнул и тронул машину.
* * *
«Скоро начнет светать», – думал Максим, проезжая мигающие желтым светом светофоры. Окна были открыты, и свежий ветер обдувал разгоряченное лицо. Клонило в сон и он до боли закусил губу. Затем громко включил радио. Ритмично бухал ударник. Ему вторила хриплая, негритянская труба. 74 – 71 – 69 – отсчитывал синий дигитальный спидометр. «Вот здорово. Может, попаду на ватикин[1]». Часы показывали 4:42.
Вскоре он въехал в Кирьят-Шмуэль. В синагоге горел свет. В окне раскачивался силуэт облаченного в талит
