– Прэ? Алле!
Макс сорвался с позиции, бегом достиг Шаруноса и без финтов с силой перетянул его. Литовец со старта Максима понял, чем это пахнет, и думал только о защите. Бесполезно, удар был слишком силен. Клинок литовца переломился, и кусок с визгом полетел к секретарям. Те пригнулись.
– А-а-а! Ек тфою ма-а-ать! – Леонавичус корчился, зажимая левую руку.
Трибуны улюлюкали и свистели. Спортсмены за спиной Макса кричали что-то одобрительное.
Кровопусков подождал, когда литовец поднимется, и начал разбор фразы.
– Атака слева, удар направо, – он повернулся к угловым. – Туше, туше. Два – четыре. Спортсмены, подойдите ко мне.
Они сняли маски, подошли. Шарунас был бледен, тонкие губы закушены.
«Бесится», – подумал Макс.
– Еще один раз такое – проверю нагрудники, – угрожающе загудел судья. – Предупреждения: Яцкевич, за грубый удар, Леонавичус, за ругмат. Все поняли?
Еще бы не понять. Нагрудники никто не надевал, все это знают, и, если он проверит, на этом бой и закончится дисквалификацией обоих. Секретарь записал.
– Счет два – четыре, – ожил динамик. – Яцкевич, предупреждение за грубый удар, Леонавичус, за матерное ругательство.
– Все поняли? – повторил судья.
– Та, понял, – Шарунос тер руку.
– Яцкевич?
Он кивнул.
– На исходные. Закончите бой без смертоубийства.
Максим встал в стойку.
– Прэ?
– Шнурок! Шнурок! – Гриша летел к дорожке.
Яцкевич поднял руку и опустился на колено.
– Смотри, Максимка, – быстро говорил Лапотнев – Это твой шанс. Он не о технике сейчас думает, он отомстить хочет. Иди на приоритеты, увидишь, он ошибется. Только будь хладнокровен. Терпи. Ну все. Удачи.
Тренер ушел. Максим поднялся и встал в стойку. Ну ладно. Обоюдные, так обоюдные.
– Прэ? Алле!
Звон железа.
– Альт!
– Обоюдные атаки. Приоритет, – Кровопусков нагнулся, – слева.
– Прэ? Алле!
Максим прыгнул вперед и стал отступать мелкими шагами, подняв шпагу параллельно дорожке. Литовец осторожно двигался вперед, тем не менее не теряя темп. Макс опустил оружие и быстро побежал назад. Шарунас увидел, что «прямая рука» снята и ринулся, делая обманные движения.
«Время!»
Макс остановился, подняв саблю. Перевод был лишним, Шарунас насел на клинок и, с криком «Йеех!», перетянул Максима.
Прием, вообще-то детский, но, вроде, сработал. Хотя... сработал ли?
В зале стояла тишина. Все зависело от того, как «прочитает» фразу судья. Была ли разорвана дистанция на момент постановки «прямой руки»?
Кровопусков задумался. Затем, распрямившись, сказал голосом, не терпящим возражения:
