А в воскресение вечером у Ксюши уже было недомогание, а сегодня – насморк сильнейший и слезятся глаза… Не эта ли Тамара виновница? А может, нянька Екатерина Ивановна? Она ходит и кашляет по всему отделению с такой яростной неукротимостью, что кажется: она хочет заразить всех детей! Именно хочет. Потому что, если человек не хочет, – он ведёт себя по-другому.
Форточек в палатах нет. Единственный способ проветрить – распахнуть окно – и сразу становится очень холодно.
Итак, мы уходим из больницы с дифтерийными палочками и явным вирусным ОРЗ. И всё-таки мы уходим, так как 37 дней в больнице – это более чем достаточно.
* * *
Наша больничная жизнь завершается. Это я поняла, когда стали выпирать её отрицательные стороны. Когда я почувствовала, что у меня уже нет сил не замечать их.
Вчера ощутила сильную усталость, прямо изнеможение. Даже гулять не ходили – не было сил, лежали в обнимку и слушали кассету Вити Луферова. “Заходите, заходите, трубки дымные курите”, – подпевает Ксюша. Ей Луферов очень нравится. Всё время просит включить “эти смешные песенки”. У неё есть уже свои любимые: про дымные трубки, про юнгу, и про “не плачь, дядя”. Хотя Ксюня, конечно, многое понимает по-своему. Она гордый человек и не задаёт вопросов, когда ей что-то непонятно. Но вчера она всё же не выдержала и решила уточнить про “дядю”, которого Витя Луферов утешает: “Не плачь, дядя, не ты один сиротка”.
– Не ты ОДИН СЕЛЁДКА? – уточнила Ксюша.
И я целый день смеялась, то и дело вспоминая дядю-селёдку.
Но самое интересное даже не это! Оказывается, Ксюшу смутило не то, что дядя – селёдка, а то, что ОДИН селёдка!
– Нужно ведь говорить: ОДНА селёдка! – строго сказала она.
Это меня окончательно уморило.
Вот почему ей многие “песенки” кажутся смешными! Если она и всё остальное так слышит и понимает, – то это какой-то Хармс по-грузински.
А вообще, в больничной жизни смешных моментов было мало. Лирических – много, а смеялась я от души, ПО-НАСТОЯЩЕМУ, пожалуй, только из-за “один селёдка”. Когда я засмеялась, я вдруг поняла, как давно со мной этого не было. Мышцы лица словно бы даже разучились это делать. И только когда засмеялась, только тогда и поняла, какое у меня внутреннее напряжение (хорошо скрываемое даже от себя самой).
Вчера Ксюша сказала: “Скорее бы домой!” – и я была рада услышать от неё это.
* * *
Вчера Ксюша сказала:
– Мне вся наша жизнь больничная кажется сном…
(Ой, что-то моя свечка гаснет и гаснет. И вот уже погасла совсем, и я пишу в полной темноте).
