– А что Ксюша сейчас делает? – спросила Клавочка.
– Играет.
– А можно посмотреть?
И мы всей гурьбой двинулись к нашему боксу. Даже и не гурьбой – а как будто семьёй.
Ксюша была удивлена и обрадована нашим появлением. Ребята набились в тамбур, стояли в дверях палаты. Глазели на нашу комнату, восхищались: “Как у вас красиво! Какие рисунки красивые! Это кто рисовал? Ксюша, да? А это вы, да? Вы что, обе художницы, да? А что вы вышивали на пяльцах, я видел, когда проходил…”
Мы показали ребятам нашего Пингвина, и Тигрёнка, и мои вышивки. Они бы ещё долго стояли так и ахали, если бы медсестра Таня, вернувшись из реанимации, не разогнала всех по палатам.
А Клавочке больше всего понравилась сама Ксюша. “Какая она у вас красивенькая!… Какая хорошенькая!… Прямо как Русалочка.”
Ребята нехотя, под окриками Тани, расходились по своим боксам.
Но вскоре явилась делегация из трёх человек во главе с Димой-каратистом. “Это вам, угощайтесь”, – он вручил мне пол-шоколадки.
– Ну, что вы, ребята! Ешьте сами, пожалуйста.
– Нет. Это же ВАМ! А у нас много.
Дима и Саша ушли, а в дверях остался стоять молчаливый оранжевый одуванчик Антоша… Я протянула ему шоколадку. Он тут же отправил её в рот – и благодарно улыбнулся.
– Погоди, – сказала я. – Дай сюда свой кармашек.
И насыпала ему туда семечек и орешков. Семечки жареные и уже очищенные – лакомство из лакомств. Антоша, счастливый, удалился. Но буквально через минуту, или даже раньше, в дверях возник татарчонок Серёжка.
– А у вас ещё есть семечки и орешки?
Насыпали и ему в карман.
А потом отправились в бокс к Диме. Там собралась компания мальчишек. На столе – бутыль с газировкой и шоколадные дольки. “У нас пир!” Семечки и орешки были встречены “на ура”.
…Перед отбоем я ещё раз прошлась по палатам и попросила детей перед сном помолиться об Анечке.
* * *
На следующий день. Никто ничего не знает про Аню. Но криков её мамы не было слышно. Значит, ничего ужасного не произошло. Слава Богу! Он услышал наши молитвы…
Опять говорили с Ксюшей об Ане и о том, почему не разрешили остаться её маме.
– А почему ей не разрешили? – спрашивает Ксюша.
– У неё прививки нет.
– Но ведь и у тебя не было! Почему же тебе разрешили, а ей нет?
– Может, она недостаточно молилась?… – осторожно говорю я. – Может, она не знала, что нужно попросить Бога о помощи. И Он услышит.
– А ты молилась?
– Молилась.
И Ксюша крепко-крепко обняла меня.
* * *
“Вы понимаете, что вашего ребёнка спас Бог?” – спросил меня один из докторов.
