Интернат — необходимая, хорошая организация. В Англии отсылают своих детей в интернат все родители, которые могут себе это позволить. Я повторяю: то, что я здесь описал, — исключение, не правило. Было бы ужасно, если бы вы в это не поверили.
В таком случае это была бы подлость по отношению к шефу, доктору Фрею, по отношению ко многим другим учителям и воспитателям, которые так старались сделать из нас приличных людей. И самой большой подлостью это было бы по отношению к милой старой фрейлейн Гильденбранд и тем педагогам, которые многие годы так помогали детям.
Плохой я и еще несколько других, но не интернат!
Когда я был маленьким ребенком, то в дождливую погоду охотнее всего играл с глиной. В какой-нибудь огромной луже. При этом, разумеется, я был весь в грязи. Мать была в отчаянии. А отец приходил в ярость и тотчас избивал меня. Это, само собой разумеется, не помогало. Тогда моя мать купила мне очень красивые игрушки: домино, железную дорогу… И сказала: «Оставайся все-таки дома, дорогой, когда идет дождь, и играй с красивыми игрушками. У тебя ведь их так много!»
Но меня тянуло на улицу.
— Почему? Здесь тебя ничто не интересует?
На это я отвечал:
— Нет, мама. Меня интересует только грязь.
Я был еще так мал, что не умел правильно произносить некоторые слова. Мать часто рассказывала эту историю, и многие смеялись.
Когда я сегодня вспоминаю об этом, я уже не смеюсь. Я думаю, и тем, кто смеялся раньше, теперь было бы не до смеха.
Подойдя к «Квелленгофу», я вижу тень рядом с подъездом, под деревьями. Еще несколько шагов, и я узнаю Вальтера. Я нагибаюсь и поднимаю камень. Я уже говорил, что он сильнее, чем я, и мне бы не хотелось, чтобы он еще раз поколотил меня.
В то время, когда я нагибаюсь, он говорит мне:
— Оставь камень. Я тебе ничего не сделаю.
— Почему тогда ты здесь?
— Я хотел извиниться перед тобой…
— За что?
— Из-за недавнего. Ты ни при чем. Она сама виновата. А может, тоже нет. Она такая, какая есть. Когда я пришел, было то же самое. Моего предшественника звали Пауль. И его она также бросила ради новенького. Ты принимаешь мои извинения?
Ужасно, когда кто-то спрашивает об этом.
— Разумеется, — говорю я.
После этого я еще должен подать ему руку.
— Спасибо.
— Ладно.
— И будь внимателен. Если шеф узнает, он вышибет вас обоих.
— Да, Вальтер. — Я преодолеваю себя и бормочу еще: — Если она такая, как ты говоришь, тогда, к сожалению, тебе с ней действительно ничего не поделать!
