Мы добежали до середины состава: была открыта дверь только одного вагона, на ступеньках которого стоял начальник поезда. Он-то и наблюдал наш условно-стремительный бег, приняв нас, видимо, за начальство. Вся эта картина, надо полагать, произвела на него впечатление, и он дал свисток. Машинист стал притормаживать.
Маяковский первым вскочил в вагон, я — следом. Снова свисток, и поезд тронулся.
На ходу Маяковский бросил носильщику купюру, которая летала по ветру. Владимира Владимировича волновало, подберет ли ее носильщик, и он выглядывал из вагона до тех пор, пока не убедился, что деньги достигли цели. Взяв часть вещей, он удалился в купе.
— Кто этот здоровый дядька? — спросил меня начальник. — Почему вы останавливаете скорые поезда? Что случилось?
— Ничего особенного, просто командированные, пересели с почтового, торопимся в Самару, — объяснил я.
Когда же началась проверка билетов, то выяснилось, что я потерял одну доплату — за плацкарту и скорость. Грозил штраф. При размахе Маяковского сам по себе штраф значения не имел — жаль было затраченных сил.
Вдруг меня осенило. Весьма учтиво обратился я к начальнику: «Можно вас на минуточку?» И тот вышел в коридор.
— Помните, вы спрашивали, кто этот здоровый дядька?
— Ага.
— Может быть, вы не знаете, а может, слыхали, есть такой известный поэт — Владимир Маяковский.
— Ну?
— Ну, так вот это он и сидит в купе.
Начальник схватился за голову:
— Подумать только, в моем вагоне живой Маяковский! Познакомь меня с ним.
Смешно прозвучало: «познакомь». Будто он не разговаривал уже с Маяковским! Оказалось, он давно любит стихи Маяковского, знает их на память и к тому же сам «занимается стихописанием».
Теперь он сидел в нашем купе и постепенно, поборов смущение, разговорился вовсю, читал не только стихи Маяковского, но даже свои. Владимир Владимирович не остался в долгу: знакомил с новыми стихами, делился планами и т. д. Все это напоминало «творческое содружество». Начальник, боясь упустить минуту свидания, почти не отлучался из купе, несмотря на уйму дел…
Штрафа, разумеется, мы избежали.
Начальник поезда мечтал довезти поэта до самого Ташкента.
— А как же Самара? — засмеялся Маяковский.
— Ничего, подождут. На обратном пути заглянете.
Но за пределами фантазии начиналась реальная жизнь. В Самаре новый знакомый помог нам выгрузить вещи и направился было на привокзальную площадь, но Владимир Владимирович преградил ему путь: вещи перешли к носильщику, и мы распрощались.
