Закон очерчивал круг классных должностей и классных званий, для которых вводились подобные запрещения. Речь шла прежде всего о тех, кто состоял "в высших должностях и званиях государственной службы, в должностях первых трех классов и в соответствующих придворных чинах", в разряд которых входили члены советов министров, директора и вице-директора департаментов и канцелярий министерств, иных центральных учреждений, их помощники и некоторые другие(32). Нахождение на этих постах стало считаться несовместимым с учреждением и занятием должностей в железнодорожных, пароходных, страховых, торговых и прочих "товариществах по участкам" и "компаниях на акциях". Исключение делалось лишь для чиновников-землевладельцев, которым не запрещалось создавать компании и товарищества "по обработке на месте сельскохозяйственных произведений и эксплуатации минеральных богатств в их имениях". Вместе с тем, чиновники имели право участвовать "в общих собраниях товариществ, компаний и кредитных обществ"(33).
Казалось бы, что теперь стихнут оживленные дискуссии, проходившие на протяжении нескольких десятилетий в сановно-бюрократических кругах, между сторонниками и противниками совмещения государственной службы и частных коммерческих интересов. Однако глубоких и принципиальных изменений в сложившуюся практику отмеченная законодательная акция не внесла.
Вопрос о противозаконности совмещения высших званий и государственных должностей с учреждением акционерно-паевых компаний и занятием должностей в них, неоднократно обсуждался в правящих кругах и в дальнейшем. Хотя новых законодательных мер принято и не было, самодержавной власти приходилось неоднократно напоминать чиновно-бюрократической элите о существовании закона 1884 г. В некоторых случаях, как, например, в Министерстве путей сообщения, дело доходило до того, что приходилось неоднократно брать подписку у служащих в центральном аппарате в том, что они "не состоят участниками какого-либо акционерного предприятия, имеющего деловые отношения с Министерством путей сообщения"(34).
Да и сам введенный закон не был достаточно универсальным и ограничивался лишь тремя первыми классами гражданских чинов и запрещал только явное участие в делах компаний носителей высших классных званий, занимавших одновременно в государственном аппарате видные посты. Однако подобное тождество чина и власти в бюрократической среде было скорее исключением, чем правилом. Владельцы высших чиновных званий далеко не всегда занимали соответствующие должности и чем дальше, тем больше система чинопроизводства производила "статских генералов", не имея возможности обеспечить их соответствующими классными постами в аппарате управления. Так, уже в начале 80-х годов ХIХ века только число действительных статских советников в три раза превышало количество должностей этого класса(35).
