— Конечно. Ей нужны деньги не меньше, чем мне.
Я щелчком выбросил окурок в темноту.
— Если вмешаются агенты ФБР, считайте, что мы влипли.
— Я прихожу к выводу, что вы не тот человек, который мне нужен, — сказала она. — По-моему, мы зря теряем время.
Надо было тут же с ней согласиться, и ей ничего не оставалось бы, как уйти. Но в голове у меня гвоздем сидела мысль о пятидесяти тысячах долларов. Эта сумму действовала на меня как гипноз. Теперь я знал, чего стоит моя хваленая неподкупность. Я понял с чувством стыда, что если бы комиссар полиции положил на стол не десять, а пятьдесят тысяч долларов в новых хрустящих купюрах, я бы не устоял перед взяткой.
— Мое дело предупредить, — сказал я. — Если попадемся, посадят не только меня.
— Сколько вам говорить одно и то же? — сказала она раздраженным голосом. — Это исключено. Так могу я на вас рассчитывать или нет?
— Вы дали мне лишь самое общее представление о вашей идее. Скажите точно, что от меня требуется, и тогда я смогу решить.
— После того, как Одетта исчезает, вы звоните моему мужу и говорите, что ее похитили и что она будет возвращена за пятьсот тысяч долларов. Вы должны внушить моему мужу, что если он не внесет выкуп, Одетта не вернется. Ваша угроза должна прозвучать убедительно, и в этом я на вас полагаюсь.
— Он что, легко пугается? — спросил я.
— Мой муж очень любит свою дочь, — сказала она бесстрастным тоном. — В этой ситуации он сразу испугается.
— И что дальше?
— Вы договариваетесь, каким образом он вручит деньги. Вы получаете деньги, берете свою долю и остальное отдаете мне.
— Вам и вашей падчерице?
После некоторого молчания она сказала:
— Разумеется, и ей.
— На словах все очень просто, — сказал я. — Но ведь может оказаться, что вы знаете своего мужа не так хорошо, как вам это кажется. А если он не испугается и обратится в полицию? Человека, который нажил такое состояние, не так легко запугать. Об этом вы подумали?
— Я говорила вам, что держу его в руках. — Она сделала глубокую затяжку, и вспыхнувший конец сигареты выхватил из темноты ее глянцевито-красный рот. — Он болен. Два-три года назад это было бы невозможно. Тяжело больной человек, мистер Барбер, не станет сопротивляться, если тому, кого он любит, грозит опасность.
Я вспомнил, как распустил слюни, когда увидел ее первый раз, и мне стало немного не по себе.
— Вам лучше знать, — сказал я.
Опять наступила пауза. Я чувствовал на себе ее враждебный взгляд из темноты.
— Так вы беретесь за это дело или нет?
