Порой его осеняли блестящие идеи. Так, именно он придумал выкрасить доставочные фургоны ярко-голубой краской и украсить их свастикой, а также вы красить той же краской фасад прачечной с той же эмблемой и поместить ее на проспектах. Но когда он захотел снабдить доставщиков кепи со свастикой и обзавестись голубыми корзинами для доставки белья, миссис Примби сказала, что по ее мнению, это будет уже чересчур. Кроме того, именно мистер Примби еще в 1913 году предложил заменить конные фургоны на «форды», что и было осуществлено в 1915 году.
А дома у них Кристина-Альберта под сенью мягко интересующегося ею отца и очень занятой и иногда колкой матери стала из девочки девушкой, а затем и женщиной.
Глава II
Кристина-Альберта
1
История эта, как было ясно объяснено в первом абзаце первого раздела первой главы, представляет собой историю мистера Примби в более поздние года его жизни, когда он овдовел. Это утверждение равноценно обычной коммерческой гарантии, и мы ни под каким видом не забредем в сторону от мистера Примби. Однако в течение этого времени жизнь его дочери так тесно переплеталась с его жизнью, что возникает необходимость четко и ясно рассказать о ней довольно много, прежде чем мы сможем приступить к нашей основной истории. Но и когда приступим, и пока будем продолжать, и так до самого конца, Кристина-Альберта будет постоянно в нее вторгаться.
Вторгание было заложено в ее природе. Она никогда не была тем, что принято называть милым ребенком. Но ее папочка всегда ей очень нравился, а он питал к ней величайшую привязанность и уважение.
Такта у нее почти — или вовсе — не было, но в ней всегда таилось что-то отчужденное, надзвездное, что-то заинтриговывающее, бросающее вызов. Даже внешность ее была бестактной. Торчащий нос, обладавший тенденцией увеличиваться, тогда как нос миссис Примби был маленьким, блестящим, зажатым пенсне, а нос ее отца, изящно вырезанный, точно мужественная лодочка устремлялся к величавому каскаду усов. Она была темноволосой, а волосы обоих ее родителей были светлыми. Когда она подросла, магическая сила переходного возраста собрала черты ее лица в эффектный ансамбль, но по-настоящему хорошенькой она так и не стала. Глаза у нее были карими, блестящими и суровыми. От матери она унаследовала узкогубый рот и умеренно решительный подбородок. И еще кожу — чистую, упругую, и яркий цвет лица. Она была поющим, орущим, швыряющимся, дерущимся ребенком со склонностью не слушать увещеваний и почти инстинктивным умением увертываться от шлепков. Она порхала с места на место. Могла оказаться на чердаке или у вас под кроватью. Выход был только один: встать на четвереньки и заглянуть туда.
