Ладно, она виновата.
Татьяна права: она безответственна.
Все, с сегодняшнего дня, нет, лучше с завтрашнего…
Неужели она потеряла работу?!
Сауле подошла к письменному столу и неохотно принялась убирать акварельные краски, это из-за них забыла о времени. Считала — его много, и… как-то очень незаметно пролетели несколько часов, лишь барабанная дробь дождевых капель по подоконнику сорвала с места.
Она взяла лист ватмана и непроизвольно схватилась рукой за горло, перехватило дыхание — какой контраст! Серенький, смазанный мир за окном, вяловатый и чужой — будто и не прожила Сауле здесь долгие шесть с половиной лет, — и ее рисунок: купол пронзительно-синего неба, подпираемый высоченными пирамидальными тополями.
Сауле судорожно сглотнула: солнце раскаленной каплей сияло в вышине, тень от крошечного облака неспешно бежала по иссушенной, растрескавшейся земле. Не зеленой летом, как здесь, в Вологодской области, где травы вымахивали в рост человека, а рыжевато-коричневой, с редкими проплешинами солончаков. Зато весной…
Сауле зажмурилась, вспоминая.
Воздух в родных краях не влажный и тяжелый, а сухой и легкий, напоенный запахами бескрайней степи. В жаркий полдень он зримо дрожит, его тянет ввысь, к звездам.
Там он остывает и ночью мягко опускается на измученную дневным зноем землю. Совсем другим опускается — свежим, холодным, ароматным, несущим обильную росу и, следовательно, жизнь.
Звезды — низкие, яркие, лохматые, как осенние хризантемы. Они сияют над степью, промытые той же росой.
И падают, падают, катятся вниз, обещая счастье. Вот только верить в это…
Она, Сауле, верила, всякий раз загадывая желание.
И где оно, счастье?!
Впрочем, нельзя гневить Бога, у нее есть Китеныш. Маленький, смешной Китеныш, которого Татьяна считает слишком самостоятельным. И взрослым не по возрасту.
Сауле невольно улыбнулась: холодноватая, рассудочная Татьяна обожает Кита. И трясется над ним, как наседка над цыпленком. И дружит с ним. Частенько против нее, Сауле, дружит.
Зазвонил телефон, и Сауле пришла в себя. Подбежала к шкафу и быстро сунула наверх улику — рисунок. Суетливо спрятала краски, поставила в раковину стакан с грязной водой и со страхом посмотрела на надрывающийся телефон. Тот никак не желал замолкать, кто-то уже в третий раз пытался до нее дозвониться.
Кто-то!
Не смешно.
Понятно, Татьяна. Опекун Сауле в этом суровом мире. Ее подруга. И подруга сына. Жесткий диктатор с обманчиво мягкой улыбкой.
Сауле обреченно смотрела на телефон, не решаясь поднять трубку. И жалела, что звонят не на сотовый, тут бы она сразу поняла, чего ждать.
