Это замечание не противоречит сказанному нами чуть выше по поводу особых личных качеств и престижа, которыми по своему положению должен обладать dux как таковой. Однако, при этом нельзя забывать и то, что мы говорили по поводу особого «анагогической» атмосфере, обязательной в любом государстве традиционного типа. Подобная атмосфера не имеет ничего общего с тем воодушевлением, которое охватывает массы благодаря умению их предводителей возбуждать до-личностные глубины человеческого существа в ущерб всякой иной возможной форме индивидуальной реакции. В отдельных случаях это воодушевление способно перерасти в фанатизм и коллективный энтузиазм. Однако интенсивность возникающего в результате этого магнетизма имеет призрачный характер и существенно отличается от той атмосферы, которая складывается под воздействием высшей формирующей силы подлинной традиции. Сплочённость общества, достигнутая указанным путём, напоминает то, как под воздействием магнита слипаются воедино металлические частицы, которые как только поток, создающий магнитное поле исчезает, мгновенно распадаются в неустойчивую массу, тем самым демонстрируя, сколь непрочным было предшествующее состояние бесформенной агрегации. Именно это произошло в Италии и в ещё большей степени в Германии, когда события разрушили (используя наш образ) генерирующий ток магнитного поля.
Естественно возникает вопрос о допустимости применения подобных методов сплочения нации в современном мире, который по сути является миром массового человека. Действительно, нет никакой качественной разницы между вышеуказанным явлением, которое пытаются списать исключительно на счёт определенных форм диктатуры, и современным политическим миром антифашистской демократии с его методами пропаганды и демагогии, «промывкой мозгов», фабрикацией «общественного мнения». Но сколь бы убедительными не казались эти соображения и вытекающие из них следствия для политики как простого «искусства возможного» макиавеллевского образца, они не должны затрагивать единственно интересующую нас область принципов. В этом смысле существенное значение сохраняет лишь один вопрос. Хотя об этом почти забыли, но существует принципиальная разница между естественным авторитетом истинного главы и авторитетом, основанном на бесформенной власти и указанной способности или искусстве управлять иррациональными и эмоциональными силами масс, пробуждаемых исключительными людьми. Точнее говоря, в традиционной системе низшие повиновались благодаря «пафосу дистанции» (Ницше), то есть склонялись перед человеком высшей породы. В сегодняшнем мире, с превращением народа в плебс и массу готовы повиноваться в лучшем случае на основе «пафоса близости», то есть равенства; терпят наверху лишь того, кто по сути есть «один из нас», «популярен», выражает «волю народа» и является «старшим товарищем». Вождизм в отрицательном смысле, наиболее ярко проявившийся в гитлеризме и сталинизме («культ личности», напоминающий расплывчатую идею «героев» Карлейля, лишенную романтического покрова), является признаком антитрадиционной направленности и несовместим с идеалами и ethos истинно правого движения
